– Да. И гораздо больше, чем ты думаешь.

Я отшвырнул его от себя.

– Что ты знаешь о любви?! Если бы ты хоть что-то в этом понимал, то не стал бы молчать насчет Мари. Из-за тебя я умирал каждый день.

Боунз потер помятое горло.

– Время идет, Мерф. Что ты выбираешь: ужин в приятной компании или?.. – Он снова показал мне снимок на экране.

– Это никогда не кончится! – взорвался я. – Никогда! Стоит только закончиться одному делу, как тут же появляется новое, и мне снова приходится…

Боунз шагнул ко мне. Его голос звучал не громче самого тихого шепота:

– …И тебе снова приходится выбирать: одна или девяносто девять.

– И все равно ты должен был мне рассказать, – проговорил я почти спокойно и тоже потер шею, словно это Боунз держал меня за горло.

– Если ты спрашиваешь, почему я молчал, значит, ты не способен ответить на этот вопрос сам, а тогда… тогда тебе действительно лучше остаться дома.

Я накинул на голову капюшон фуфайки и схватил со стола ключи от «Шевроле». Уже в дверях я ненадолго остановился.

– Когда-нибудь, – проговорил я, и голос мой звучал так, что Боунз не мог не понять, что я говорю совершенно серьезно, – когда-нибудь настанет день, когда ты проснешься оттого, что я держу тебя за горло. И тогда ты поймешь, что с тобой покончено.

Он кивнул, но без обиды, без гнева. Он принял мои слова как должное.

С горы я спустился пешком, а не на подъемнике. По пути на некоторое время задержался у особняка Летты, принюхиваясь к доносящимся из окон аппетитным запахам. Энжел и Элли уже приступили к десерту – клубнике со взбитыми сливками. Каждые несколько секунд то одна, то другая подносили баллончик к широко открытому рту и одним движением пальца наполняли его густыми сливками, изо всех сил стараясь не расхохотаться.

Иногда им это удавалось.

Потом сквозь открытую дверь кухни я заметил какое-то движение. Это была Летта. Что-то напевая, она вышла из душа в коридор и, закутавшись в мохнатое полотенце, принялась расчесывать перед зеркалом еще влажные волосы, то и дело совершая быстрые танцевальные пируэты. До меня доносился запах ее шампуня. Порезы, оставшиеся после падения на устричную отмель, давно зажили, оставив на коже Летты едва заметные беловатые шрамы.

На несколько мгновений я задержал дыхание, стараясь запечатлеть в памяти ее раскрасневшееся, счастливое лицо.

Наконец я выдохнул, вполголоса обругал Боунза, кивнул Солдату, сидевшему возле моих ног, и, сопровождаемый звонкими голосами и смехом Энжел и своей дочери, направился туда, где оставил «Шевроле». Было довольно поздно, воздух стал еще холоднее, и в свете уличных фонарей я видел, как дыхание прозрачным парком вырывается у меня изо рта.

Минут через двадцать я был у машины. Распахнув дверцу, я увидел в кабине Клея. Он сидел, сложив руки на коленях, явно поджидая меня.

– Вы ведь не думали, мистер Мерфи, что я позволю вам уехать без меня?

Я покачал головой.

– Не думал.

– И куда мы направимся теперь?

– В Вегас.

– Жаль, что я завязал с азартными играми.

– Я тоже в них не играю.

Я включил передачу и развернул машину. Держа ногу на тормозе, я сказал, показывая туда, где начинался спуск в долину.

– Я не знаю, что ждет нас там, Клей, так что… Если захотите сойти, вам достаточно только сказать. Большой мир – не самое лучшее место для…

Он вскинул на меня глаза.

– Для кого? Для стариков?

– В том числе…

Не говоря ни слова, Клей с самым решительным видом пристегнул ремень безопасности, и я снял ногу с тормоза.

– Ну, тогда не говорите, что вас не предупреждали.

– Вы предупредили меня, мистер Мерфи. – Отвернувшись, он посмотрел в окно и, сунув в рот зубочистку, проговорил, обращаясь то ли ко мне, то ли к воспоминаниям, которые привели его на переднее сиденье рядом со мной: – Но и вы не говорите, что вас не предупреждали.

Сидевший сзади Солдат встал задними лапами на сиденье, просунул голову вперед и, упираясь передними в приборную панель, принялся попеременно вылизывать то Клея, то меня.

Наконец Клей снова заговорил:

– Мистер Мерфи?

– Да, сэр, мистер Петтибоун?

– Не могли бы вы сделать мне одно небольшое одолжение после того, как… после того, как мы найдем эту девочку?

Клей не задал бы этого вопроса, если бы не нуждался в моей помощи, но я все равно спросил:

– Для вас это важно?

Он немного подумал, и я заметил, как в уголках его глаз блеснули слезинки.

– Это касается единственной важной вещи на свете!

Каменистая горная тропа под колесами закончилась, дальше пошел гладкий асфальт, и я прибавил скорость. Впереди нас ожидало еще два с лишним часа пути.

– Поспите немного, – посоветовал я. – Вам могут понадобиться силы.

Клей скрестил вытянутые ноги, закрыл глаза и откинулся на подголовник.

– Я посплю, – согласился он. – Но прежде позвольте мне рассказать вам одну историю…