— Мы не друзья, Нора.

— А кто же мы тогда, Дэнни?

Она стояла на тротуаре, опустив взгляд на мостовую, и он видел, как напряглись жилы у нее на шее.

— Посмотри на меня. Пожалуйста, — сказал он.

Нора не шелохнулась.

— Посмотри на меня, — повторил он.

Она встретилась с ним глазами.

— Когда мы сейчас друг на друга вот так смотрим, я не знаю, что это такое, но «дружба» — слишком слабенькое слово для этого, тебе не кажется?

— Знаю я тебя. — Она покачала головой. — Ты всегда был большой говорун. Что ты здесь делаешь? — шепотом спросила она. — Господи, Дэнни. У меня уже есть один муж, или ты не слышал?

— У тебя есть муж? — Дэнни фыркнул.

— Он смеется, — тяжело вздохнув, сообщила она улице.

— Смеюсь. — Он провел пальцами по ее шее, видя, как нарастает ее гнев, и пытаясь прогнать с лица улыбку.

— Я просто… хочу сказать… вот мы двое… очень старались быть респектабельными…

— После того как ты со мной порвал, — лицо у нее оставалось каменным, но Дэнни видел, что глаза ее загораются, — мне нужно было обрести равновесие. Мне нужно было…

Откуда-то из недр его груди вырвался богатырский хохот, основательно сотряся его и без того потрясенные ребра, но ему было очень хорошо, как давно не бывало.

— Обрести равновесие? — переспросил он.

— Да. — Она стукнула его кулачком в грудь. — Я хотела стать добропорядочной американской девушкой, честной гражданкой.

— Ну что ж, у тебя великолепно получилось.

— Прекрати смеяться.

— Не могу.

— Почему? — Смех наконец прорезался и в ее голосе.

— Потому что, потому что… — Приступ хохота наконец миновал. Он взял ее ладони в свои, и теперь она ему позволила это сделать. — Потому что все время, пока ты была с Коннором, ты хотела быть со мной.

— Ох и коварный вы, Дэнни Коглин.

Он потянул ее за руки и наклонился, пока их лица не оказались вровень.

— А я хотел быть с тобой. И мы потеряли так много времени, Нора, мы всё пытались быть… — Он потерянно глянул в небо. — Да хрен его знает, не важно, кем мы там пытались быть.

— Я замужем.

— А мне наплевать. Мне теперь на все наплевать, Нора, кроме того, что сейчас.

Она покачала головой:

— Твоя семья от тебя отречется. Как отреклась от меня.

— И что дальше?

— Дальше? Ты ведь их любишь.

— Ну да. — Дэнни пожал плечами. — Но ты мне нужна, Нора. Ты мне нужна. — Он повторил это шепотом, прижавшись лбом к ее лбу.

— И ты пустишь по ветру весь свой мир? — прошептала она со всхлипом.

— Я с ним и так покончил.

Она засмеялась сквозь слезы:

— Мы никогда не сможем обвенчаться в церкви.

— С ней я тоже покончил, — сказал он.

Они долго так стояли, и на улице пахло дождем.

— Ты плачешь, — сказала она. — Я же чувствую.

Он отодвинулся от нее, попытался заговорить, но не смог: он действительно плакал.

Она поймала одну слезинку пальцем.

— Это ведь не от боли? — спросила она и сунула палец в рот.

— Нет, — ответил Дэнни и снова прижался к ней лбом. — Не от боли.

Лютер вернулся домой, отработав день у Коглинов. В этот самый день капитан, во второй раз с тех пор, как Лютер начал у них служить, позвал его к себе в кабинет.

— Садись, — произнес он, снимая форменный китель.

Лютер сел.

Капитан обошел стол, держа в руках две рюмки виски, и подал одну Лютеру:

— Я слышал о том, что ты сделал для Эйдена. Я хотел бы тебя поблагодарить за спасение жизни моего сына. — Он чокнулся с Лютером.

— Да я ж ничего такого, сэр, — ответил Лютер.

— Сколли-сквер.

— Сэр?..

— Сколли-сквер. Ты ведь наткнулся на Эйдена там?

— Э-э, да, сэр. Там.

— Что тебя туда привело? У тебя ведь нет друзей в Вест-Энде?

— Нет, сэр.

— А живешь ты в Саут-Энде. Работаешь, как нам известно, здесь, так что…

Капитан ждал.

— Ну, вы ж знаете, зачем мужики ходят на Сколли-сквер. — Он попытался изобразить заговорщическую ухмылку.

— Знаю, — согласился капитан Коглин. — Я знаю, Лютер. Но даже у Сколли-сквер есть свои расовые принципы. Приходится заключить, что ты был у мамаши Хенниган. В районе Сколли я больше не знаю заведений, которые обслуживали бы цветных.

— Да, сэр, — ответил Лютер, хотя уже видел, что попался в ловушку.

Капитан полез в ящичек для сигар. Вынул две, отстриг кончики, одну протянул Лютеру.

— Как я понимаю, мой друг Эдди заставил тебя немного побеспокоиться.

— Мм, сэр, чего-то я не пойму…

— Видишь ли, Эйден мне рассказал.

— А-а.

— Я говорил с Эдди насчет тебя. Я признателен тебе за спасение сына.

— Спасибо вам, сэр.

— Обещаю, он больше не станет тебе досаждать.

— Я это очень ценю, сэр, очень. Еще раз вам спасибо.

Капитан поднял рюмку, и они глотнули чудесного ирландского виски. После чего капитан протянул руку, взял какой-то белый конверт, похлопал им по бедру.

— Элен Грейди работает у нас в качестве домашней прислуги, не так ли?

— Да, сэр.

— Ты не сомневаешься в ее профессиональной пригодности?

— Вовсе не сомневаюсь, сэр.

Элен всегда держалась с Лютером холодно и отчужденно, однако он сразу заметил, что эта женщина, братцы, умеет работать, что да, то да.

— Рад слышать. — Капитан вручил Лютеру конверт. — Потому что теперь она будет трудиться за двоих.

Лютер открыл конверт, внутри лежала тощая пачечка денег.

— Это выходное пособие в размере двухнедельного жалованья, Лютер. Мы прикрыли заведение мамаши Хенниган еще неделю назад. Единственное лицо, которое ты знаешь на Сколли-сквер, — то, которое некогда служило у меня. Этим объясняется исчезновение продуктов из моей кладовой в последние месяцы. Об этих кражах Элен Грейди начала мне сообщать еще несколько недель назад. — Допивая виски, он пристально глядел на Лютера. — Воровать продукты из моего дома, Лютер? Ты осознаёшь, что я имею полное право пристрелить тебя на месте?

Лютер на это не ответил. Наклонился, поставил рюмку на край стола. Встал. Протянул руку. Капитан некоторое время смотрел на нее, затем положил сигару в пепельницу и пожал ее.