— Да нет же, напротив, это очень просто, — раздался чарующий голос Амбруазины. — Вы удивляете меня, дорогой Никола. Ну можно ли с вашим изощренным умом бояться такой мелочи. Граф де Пейрак объяснил мне все. В этом секрете нет ничего магического, речь идет лишь о химии, а не об алхимии.

И она принялась описывать процесс производства золота, разработанный Пейраком специально для местных руд. Анжелика заметила, что в ее рассказе встречаются формулы, которыми пользовался Жоффрей, объясняя ей суть своих работ.

— Да вы настоящий ученый, дорогая моя! — воскликнул Виль д'Авре, восхищенно глядя на Амбруазину. — Слушать вас — истинное удовольствие, и ведь действительно, как все просто. В будущем я тоже предпочту пополнять свои запасы золота описанным вами способом, нежели использовать такие устарелые методы, как выколачивание денег с налогоплательщиков, либо коллекционирование пуговиц с одежды потерпевших крушение у наших берегов.

Никола Пари фыркнул и недовольно наморщил нос, сверля глазами маркиза, который улыбался с самым невинным видом.

Анжелика воспользовалась воцарившимся на мгновение молчанием, чтобы задать вопрос.

— Значит, вы недавно видели моего мужа? — спросила она, стараясь придать своему голосу естественный и твердый тон. — Он был у вас? Здесь?

Старик повернулся к ней, молча оглядел ее с суровым и несколько озадаченным видом и наконец ответил:

— Да, я его видел, — и добавил каким-то странным тоном. — Здесь.

— Вы, значит, не заметили, какие пуговицы были у него на камзоле, — сказал Виль д'Авре, провожая Анжелику до ее жилья. — Из чистого золота, с чеканкой в виде гербов. Благородного офицера, мундир которого они украшали, давно сожрали крабы. Я слышал как-то, что Пари начинал именно с этого. Может быть, и не здесь, но в мире достаточно и других берегов, на которых можно грабить потерпевших кораблекрушение. Это очень доходное предприятие при хорошей, конечно, организации. Поговаривают, что у него есть сундук, где он хранит более тысячи золотых пуговиц с выбитыми на них гербами чуть ли не всей знати мира. Это лишь слухи, но сейчас я уверен, что они близки к истине. Вы заметили, как он дернулся, когда я намекнул на некоторые способы накопления золота?

— Достаточно ли вы осторожны, маркиз? Вам не следует его провоцировать таким образом. Он может быть опасен.

— Да нет! У нас с ним такая привычка — иногда пикироваться. А в сущности, мы добрые друзья…

Вид у него был довольный и расслабленный.

— В целом все прошло отлично. Мы в добром здравии после этой пирушки в полутьме!.. Это само по себе результат. Я доволен этим вечером… Спите спокойно, Анжелика. Все уладится… Поверьте мне…

Однако он не добавил своего обычного: «Жизнь прекрасна, моя милая, улыбнитесь!»

— Я живу совсем рядом, — сказал он. — При малейшей необходимости зовите меня…

Когда на прощание он взял ее руку, чтобы поцеловать ей кончики пальцев, она невольно удержала его.

Она не могла совладать с собой. Ей просто необходимо было кому-то довериться.

— Вы верите, что он был здесь? — спросила Анжелика прерывающимся от волнения голосом. — Я живу как в дурном сне… Где он? Это же ужасно — гнаться за ним по пятам. Можно подумать, что он избегает меня, что он уклоняется от встречи… Где он? Может быть, они его убили?.. Может быть, он и не вернется? Вы все всегда знаете, я уверена, что вы и сейчас многое разузнали. Скажите мне всю правду. Я готова ко всему, лишь бы не эта мучительная неопределенность.

— Он приезжал сюда, это точно, — сказал сдержанно маркиз, — он был здесь всего два дня назад.

— С ней?

— Что вы хотите сказать, дитя мое? — ласково спросил Виль д'Авре и взял ее руки в свои, как бы поддерживая ее.

— Что говорят здесь о нем.., и о герцогине де Модрибур?

— О нем?.. Что ж. Его здесь знают; одни его боятся, другие уважают. Он граф де Пейрак, хозяин Голдсборо. Ходят слухи, что Никола Пари хочет продать ему свои владения по берегам залива Святого Лаврентия. Именно в связи с этим они встречались на прошлой неделе.

— А она?

— Что вам известно? — спросил в свою очередь маркиз.

Анжелике пришлось капитулировать.

— Она сказала мне, что он ее любовник, — призналась она сдавленным голосом и довольно бессвязно рассказала о своей встрече с Амбруазиной.

Виль д'Авре слушал молча, часто хмурился, и Анжелика почувствовала, что нашла в нем искреннего друга, причем более надежного, чем ей раньше казалось.

Когда она закончила, маркиз покачал головой, не скрывая своих сомнений. Он не был ни удивлен, ни потрясен.

— Мнения о нашей дорогой герцогине в здешних краях резко разделились,

— сказал он. — Одни превозносят ее до небес как святую, обладающую безупречными добродетелями. Таков бретонский капитан, который готов сменить веру, чтобы ей понравиться. Другие, менее легковерные, догадываются о том, какова ее подлинная натура. Но, похоже, репутацию свою она бережет. Может быть, она и пускает к себе в постель кое-кого из окружающих ее изголодавшихся мужиков, но это остается в тайне.

— Так было и в Голдсборо, и в Порт-Руаяле, — брезгливо заметила Анжелика. — Одни лгут, другие помалкивают от стыда или от страха, третьи строят себе иллюзии и преклоняются перед ней.

Она на мгновение заколебалась, затем решила не скрывать ничего из испытанного ею унижения.

— ..У нее на стене висел камзол Жоффрея.

— Чистая комедия!.. — живо отреагировал Виль д'Авре. — Хитрый ход, чтобы вывести вас из себя. Она знала, что вы приедете. И хотела вас уязвить… Она украла этот камзол…

— Вы уверены? — умоляюще воскликнула Анжелика.

— Почти уверен! Это так на нее похоже. И хитрость ее чисто женская. Надеюсь, вы на нее не клюнете. Меня более беспокоит другое: готовясь к вашему приезду, она постаралась подготовить соответствующим образом местных жителей, которые при встрече с вами могли поддаться вашему обаянию. С ее подсказки одни принимают вас за опасную интриганку, другие — за распутницу, которая спит с индейцами, либо за дьявольское отродье на службе у еретиков, которые намерены изгнать правоверных французских католиков с земель, отведенных им Богом. Для тех, кто питает симпатии к графу де Пейраку, вы Мессалина, наставляющая ему рога, а для тех, кто его боится, вы тоже опасны, так как беззаветно преданы ему.

— Мне показалось, однако, что Никола Пари говорил со мной если и не любезно, то во всяком случае без открытой враждебности.

— Старик — это особая статья. Он верит самому себе, и даже Амбруазина не в силах помешать ему думать по-своему. Но он вбил себе в башку, что должен жениться на ней, ухаживает за ней со всей настойчивостью, и один Бог знает, до какой степени может задурить ему голову эта сирена со змеиным языком.