— Видишь ли… Возвращаемся к… Ик… К теме дуальности человеческого общества. Как я уже сказала, вы тут все — жалкие пацаки… А я — чатланин!

Женщина активно закивала, наклонившись вперед и пьяным взглядом впиваясь в ту, что с таким рвением несла полную ахинею.

— А это значит, что я могу помочь вам встать на правильный путь. Нужно только… Только… А есть у вас чем можно писать?

Женщины переглянулись. Одна из, повалив голову на стол, спала мертвым сном, но две оставшиеся принялись пытаться найти хоть что-нибудь пишущее. К счастью, у одной из них оказался крошечный флакон с черной помадой на основе воска и жира, которую она протянула Харите.

— Я одарю вас рунами. Это не черная магия, но очень запретные и тайные за… клинания. Но не бесплатно, конечно.

— Сколько? — в один голос спросили несчастные ученицы колдуньи-самозванки.

— Ха! Сами назовите цену своего счастья. Я что, могу решать за вас насколько вы себ-бя цените?

Первой на стол выложила три калиптуна высокая, нервно перебирая кошель в руках. Харита сердито нахмурилась, жестко уставилась на нее.

— Вот ТАК ты себя оцениваешь?

Женщина выложила еще десяток монет. Вторая последовала ее примеру.

Откупорив флакон, Харита нанесла помаду на кончик ложки — во время попойки успели и обед заказать, и даже кофе выпить. Грубо, без предупреждения взяв сидевшую к ней ближе всех высокую женщину за руку, она принялась выводить у нее на коже слова:

“Иногда яйцам приходится учить зарвавшуюся курицу.”

— А что это значит? — прошептала несчастная.

— “Мудрость приходит откуда не ждали”.

— Как глубоко…

Следом, чуть ли не отталкивая подругу, к Харите подсела вторая, сама протянув ей руку. Ей девушка написала:

“Не ешьте на ночь сырых помидоров!”

— Это значит, — пояснила она. — Что нужно всегда вним… внималет… Внимательно относится к энергиям, которые проходят через твое тело.

Женщина восхищенно ахнула, разглядывая надпись на руке и сравнивая ее с написанным на подруге. Харита окинула взглядом третью, спящую, и, тяжело вздохнув, сама пересела к ней, пошатываясь. Обнаглев окончательно, она запустила руку к ней в кошель, вынула оттуда пригоршню монет и, высунув язык, вывела на руке:

“Не стучите лысиной по паркету.”

И пока перебравшие вина любительницы философии спорили насчет нового, увлекательного учения, Харита, собрав заработанное, благополучно ретировалась, выходя из теплого кофейного дома в прохладу позднего вечера. Она и не заметила как за увлекательными разговорами обо всем, что было так дорого ее сердцу, прошел день, уступая место ночи, и как на улицы вывалил народ, начались гуляния и бурная вечерняя торговля.

— Ну… Еще чуть-чуть, и с долгом все… Ох, бляха-муха…

Не выдержав, она свернула в переулок потемнее и, оперевшись