Третьим сектором были сельские общины, которые тоже появились после римского завоевания. Подобные организации сельского населения были довольно широко распространены в античном мире, в том числе в Италии. Имелись они и в романизованной зоне Испании. Особенностью таких общин в центре и на северо-западе было то, что они не были принесены иммигрантами, а возникли в результате развития местного общества и были, может быть, более замкнутыми организациями, чем паги юга и востока.

Наконец, в этой зоне еще в значительной степени сохранился родовой строй. Его значение в жизни общества уменьшалось и сфера распространения сокращалась, но полностью в рамках ранней империи он не исчез.

Мы видим, что социально-политическая структура второй зоны была гораздо более сложной, чем первой. Можно говорить о сосуществовании в этой зоне двух миров — римского и туземного, и их взаимные контакты были очень ограничены. Эти два мира как бы развивались параллельно. Конечно, римский мир, будучи господствующим, влиял на туземный. В частности, аборигены охотно приобретали италийские и галльские изделия, в том числе штампованную посуду — сигиллату. А затем и сами испанские ремесленники начали изготовлять подобные вещи. Именно центральная часть страны и ее север становятся важным центром производства испанской сигиллаты. Активно вывозятся из Испании металлы[1274]. Все это ведет к включению романизующейся зоны в римский мир. Не меньшее значение имело распространение здесь римских культов, включая императорский, которые, как и в романизованной зоне, включали местное население в общеимперскую идеологическую систему. В городах развивались римские формы образа жизни. Это, в частности, отразилось в укоренении римской формы семьи. Под римским воздействием семейные отношения местного населения радикально трансформировались, но при этом возникла значительная разница между городом и сельской местностью, ибо на селе старые традиции оказались более живучими[1275]. Все это вело к трансформации туземного мира, приближению его к римскому. Однако полного слияния не произошло. Оба мира в этой зоне сосуществовали. Представленный в этой зоне второй путь романизации был более медленным и менее глубоким. Поэтому романизация этой зоны к концу II в. еще не завершилась.

Наконец, надо отметить существование третьей зоны, занимающей малодоступные горные районы севера, где римский мир был представлен только политически. Там родовой строй существовал в полном расцвете, и его разложение произойдет уже после падения Западной Римской империи[1276]. Это третья, полностью нероманизованная зона Испании. Ее размеры были, вероятно, не очень велики, но игнорировать ее существование нельзя.

Хотя результаты романизации в различных регионах Испании были разными, в целом к концу II в. Испания была совершенно иной, чем в начале римского завоевания. Тогда за пределами финикийско-карфагенских и греческих колоний классовое общество и государство существовали лишь на юге, представляя собой осколки распавшейся Тартессиды, а вне их немногочисленные «номовые» государства, как Сагунт или Кастулон. На остальной территории страны господствовал родовой строй на разных стадиях развития, и в ряде случаев местное общество уже стояло накануне перехода в классово-государственную стадию своего существования.

К концу II в. родовые отношения сохранились нетронутыми только в ограниченной зоне северных гор, а в других местах центра, запада и северо-запада значительно трансформировались и начали исчезать. Еще существовавший в отдельных местах родовой уклад значительной роли в экономической, социальной, политической и культурной жизни уже не играл. Распространяется античный уклад полисного типа, который господствовал в Южной и Восточной Испании и играл заметную роль на остальной территории страны. Старые «народы» исчезли, и основными административными единицами стали городские и квазигородские структуры. Наряду с этими укладами — исчезающим родовым и наступающим античным — в Испании были представлены также римский уклад неполисного типа и территориально-общинный в селах, расположенных на муниципальной территории. Подобная картина была характерна и для других регионов Римской империи и определяла социально-политическую структуру этого государства.

В конце II в. вместе со всей империей Испания вступила в полосу кризиса.

Во второй половине II в. начинают появляться первые симптомы надвигающегося кризиса. Уменьшается экспорт масла из Бетики в Рим и Италию, прекращают работу серебряные рудники Нового Карфагена, и сокращается добыча металлов в рудниках Бетики. С другой стороны, уменьшается ввоз в Испанию предметов искусства из Италии[1277]. Последнее, видимо, объясняется обеднением испанских потребителей. В то же время сравнительно недалеко от городов появляются роскошные виллы, украшенные мозаиками, представляющие собой подлинные сельские дворцы. Одновременно прекращается новое строительство в городах, уменьшаются в них частные «благодеяния». Так, в Эмерите Августе в 60—80-х гг. не появляется никаких надписей, никаких строительных работ не ведется, не ремонтируется пришедший в упадок театр, но именно в это время в окрестностях Эмериты появляются первые виллы[1278]. Связь между двумя феноменами несомненна.

Это не означает, что города уже пришли в упадок. Но внутри городов происходят важные изменения. Если раньше воздвигали статуи, ставили посвятительные надписи, строили храмы, театры и другие сооружения, давали горожанам пиры и устраивали игры как города (муниципии и колонии), так и частные лица, то во времена Марка Аврелия и Коммода, т. е. в 60—80-х гг. II в., почти все мероприятия, связанные со значительными расходами, проводятся городами[1279]. Связано ли это с уходом богачей из города в деревню или с возрастающим равнодушием богатых граждан к муниципальным делам, в любом случае это признак начинающегося кризиса городского устройства. Характерна в этом отношении надпись, в которой один видный горожанин благодарит Антонина Пия (т. е. еще до 161 г.) за то, что тот освободил его отпущенника от обязанностей августала (CIL II, 1275). А еще совсем недавно и сами богачи, и их отпущенники ревностно добивались тех или иных городских должностей. Но поскольку именно город являлся основной ячейкой античного общества,