Вибрация не ослабевала, а на востоке стал нарастать низкий рокочущий звук. Джейми судорожно сглотнул, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание. Грохот нарастал быстрее, чем карлик успевал о нем думать. Через пару секунд от рева задрожала земля. Стекла дрожали. С потолка посыпалась штукатурка. Плаксиво стонали деревянные опоры, гвозди на глазах вылезали из досок. Рев нарастал, зажимая в тиски голову маленького мафиози. Похоже, терпение Господа иссякло.

— А-а-а-а-а! — заверещал Макака и наложил прямо в приспущенные штаны.

Через секунду рев достиг апогея. Тяжелая звуковая волна ударила по церкви невидимым кнутом. Стекла не просто вылетели — они дематериализовались с громким «дзин-н-нь!». Скамейки подскочили на полметра вверх и упали возле западной стены, дверь сорвало с петель. Она долетела до самого алтаря и сбила вконец деморализованного Джейми на пол.

Подгоняемый инстинктом самосохранения, Макака выскочил на улицу с воплями о милосердии и индульгенции. Дезориентированный мафиози выбежал на каменистый пляж и упал возле воды, запутавшись в спущенных штанах. Грохот утихал на западе, отдаляясь так же быстро, как и появился. Маленький мафиози, подвывая, стал на колени, повернул голову к океану и… обомлел. Этот момент изменил всю его жизнь. Джейми заглянул в глаза Богу. В темноте над океаном, точно над Макакой, излучали отцовский укор два огромных оранжевых глаза. Они испепеляли его, терзали ему душу, наполняли тело благоговейным трепетом…

Несчастный коротышка понятия не имел о том, что на самом деле творилось в Атакаме на протяжении последнего месяца. Он не догадывался ни о существовании «NGF Lab», ни о ботах (хотя уже сталкивался с ними). Соответственно, Джейми не мог знать о налете американской авиации. После успешного завершения операции тяжелый и неповоротливый «В-2» сразу направился вверх, поднявшись настолько высоко, насколько позволяли его технические характеристики. Это был его единственный шанс спрятаться от радиолокаторов. Зато истребители прикрытия — четыре «F-22» — покидали место бомбардировки на бреющем полете. Один из «Рапторов» вылетел к океану как раз над церквушкой, где бесновался Макака, чуть не разнеся храм в щепки[129]. Именно огонь из его турбин пигмей лицезрел на фоне ночного неба.

На самом деле Джейми не должен был видеть огненных выхлопов из турбин. Обычно у «F-22 Raptor» их не видно. Сопла экранируются четырьмя полигональными пластинами из специальных сплавов, которые уменьшают заметность истребителя в инфракрасном диапазоне. Однако самолет, добравшись до океана, начал набирать высоту, подняв нос на 30°. Турбины нацелились точно на побережье, и разгоряченные сопла «уставились» на Макаку. Сопла «F-22» в поперечнике не круглые, они имеет форму приплюснутых прямоугольников, контуры которых сглаживают потоки горячих выхлопных газов. Не удивительно, что несчастный мафиози принял их за покрасневшие от праведного гнева глаза Господа.

Достигнув высоты, позволяющей выйти на крейсерский режим полета, пилот «F-22» выровнял истербитель. Оранжевые «глаза» исчезли. Но этого было достаточно, чтобы Джейми обделался второй раз за вечер и еще двадцать минут, после того как «Raptor» покинул воздушное пространство Чили, а низкий утробный рев растворился во мраке, бился головой о прибрежные камни и истошно вопил:

— Я все понял, Господи! Не убивай! Не убивай! Я больше не буду! Прости меня, засранца! Я больше не бу-у-уду!

Гены двадцати поколений ревностных католиков давали о себе знать.

Вторник, 1 сентября, 01:34 (UTC –4)

Пустыня Атакама

— Что-то гарью потянуло, чувствуешь?

Тимур по-собачьи втянул носом воздух:

— Есть немного. У нас мотор, случайно, не перегрелся?

— Да нет. Ну, разве что совсем сгорел, а не просто перегрелся…

Запах гари все усиливался. Из-под капота не доносилось никаких подозрительных звуков.

— Точно, что-то где-то горит, — согласился украинец, — и конкретно горит.

— Что же это такое? Здесь и гореть-то нечему, — продолжал недоумевать Хедхантер. — Песок и скалы.

Тимур дважды пожал плечами и зевнул. Парень чувствовал себя усталым, как верблюд после двухнедельного перехода по Сахаре. Если люди могут отбрасывать копыта от усталости, то он за шаг до этого. Осознание того, что все закончилось, — наконец закончилось по-настоящему, — только усиливало чувство обессиленности. Напряжение держало тело в нездоровом тонусе. А теперь он расслабился, размяк. Закрыв рот, парень увидел, как между холмами, к которым Рино вел «Тойоту», что-то сверкнуло красным светом. Что-то гораздо более яркое, чем габаритные огни на стенах лабораторий. Сияние длилось не более двух секунд, после чего спряталось за известняковыми выступами.

— Ты видел? — Программист протер глаза.

— Что?

— Впереди что-то блеснуло.

— Это, наверное, огни инженерных корпусов. Мы где-то рядом.

Парень продолжал присматриваться. Небо на юге показалось немного светлее, чем должно было быть. Так, как будто там пробивались вспышки утренней зари. Хотя какая, к черту, заря на юге да еще и в полвторого ночи?!

Джип взобрался на холм, а Хедхантер и Тимур увидели впереди выжженную черную полосу. Чем ближе они подъезжали, тем больше она становилась.

— Откуда вот это здесь взялось?.. — широко открыл глаза Хедхантер. Огня не было, зато красно-черное пепелище переливалось, как живое. Ночной воздух над ним дрожал от жара.

Тимур молчал, с щемящим чувством в сердце думая о том, какую новую подлость приготовила им Атакама.

— Я, кажется, знаю, что это, — вдруг прошептал программист. Запах горелого становился невыносимым. К нему примешивался кислый металлический привкус. Он образовался в результате горения порошкового алюминия, входящего в состав тритонала,[130]— взрывчатки, которой были начинены американские бомбы. Парень закашлялся.