— От господина Родионова.

Священник потянулся за протянутым свертком, но потом отдернул руку и кивнул Мамаю, приглашая его следовать за собой.

Они спустились в подвал, где пылала топка обогревательной системы собора.

— Положи здесь, — аббат показал на широкую скамью у стены.

Мамай положил сверток, молча поклонился и вышел.

Аббат прочитал молитву и развернул сверток. Все-таки картины были на удивление хороши. Жаль, что их придется уничтожить.

Раскрыв дверцу топки, он скомкал одну картину и швырнул ее в самый жар. Полотно скукожилось, и на нем ярко проступили магические символы. Через минуту они исчезли в пламени. Так же аббат расправился и со вторым полотном.

Мессиан довольно улыбнулся и, перекрестившись, пошел готовиться к воскресной проповеди.

* * *

Раздался негромкий стук в дверь.

— Входите! — разрешил комиссар Лазар. — Не заперто!

— Этот пакет просили передать вам лично в руки, господин комиссар, — положил посыльный на стол конверт.

— Откуда это? — насторожился Лазар.

— Его просил передать один господин. Сказал, что это очень важно.

Комиссар Лазар с недоумением взял конверт. Повертел его в руках. Неподписанный. Что бы это могло значить? Внутри он нащупал что-то плотное. Похоже на фотографию. Посмотрев на свет, Лазар надорвал краешек конверта и вытряхнул на стол его содержимое. На ворох бумаг упали фотография и записка.

Комиссар Лазар поднял фотографию. Вот это сюрприз! На фото был запечатлен улыбающийся Савелий Родионов. Развернув записку, комиссар принялся читать ее:

«Если вы читаете мое кратенькое письмецо, значит, я нахожусь очень далеко от вас. В безопасности! Вы даже представить себе не можете, господин Лазар, как я успел привыкнуть к вам за это время. Очень хотелось бы верить, что вы испытываете похожие чувства ко мне. Признаюсь, в Москве мне будет не хватать наших редких, но очень содержательных встреч. Жаль, что у меня нет на память вашей фотографии. Но зато я вам оставляю свою. Смотрите на меня, вспоминайте…

Да, кстати, если вам будет угодно, то можете сослать фотографию на каторгу или куда-нибудь в каменоломни. На худой конец, в вашей воле положить ее под нож гильотины. А я уж как-нибудь доживу свой век в России! Вот, собственно, и все…

С поклоном, ваш Савелий Родионов».

Варяг поднял голову от рукописи деда. Ночная непогода давно утихла, и за окном стоял пусть и холодный, но солнечный октябрьский день.

Да, интересная жизнь была у его деда. Такая судьба. Правда, грех жаловаться — жизнь самого Варяга тоже скучной не назовешь. Всяко бывало — не на один роман хватит. Но дед-то, дед Савелий, каков ухарь был! Умел жить — ничего не скажешь. Владислав улыбнулся. Да, жизненной энергии мужчинам их рода было не занимать. Тусклое, спокойное существование не для них. Вот и он побыл пару дней в родных местах и уже заскучал, хочется снова окунуться в водоворот своей опасной, стремительной, непредсказуемой жизни. Пора и в Москву… Но прежде надо закончить дела здесь.

Он стукнул в дверь номера. Тотчас на пороге замаячила широкоплечая фигура телохранителя.

— Гриша, где там Сергей? — нетерпеливо спросил Варяг.

— Только что приехал, сейчас позову. — Широкоплечий, рослый Григорий двигался бесшумно и собранно; что ни говори, а выучка у этих ребят отменная.

Через пару минут, коротко постучав в дверь, в номере появился Сергей.

— Ну что, узнал ты про этого Мокеева? — Варяг недобро усмехнулся.

— И узнал, и даже пообщаться довелось, — доложил Сергей. — Ну и скотина, скажу я вам, Владислав Геннадьевич. Отморозок законченный. Весь город в кулаке держит. Беспредельничает по-черному. И начальник здешней милиции, и городская администрация у него по струнке ходят. Сколотил себе банду таких же рогометов отвязанных, и никто ему не указ. В общем, как большой… Здешний смотрящий, он в областном городе живет, вроде как махнул на него рукой — и так, мол, дел невпроворот, некогда мне с этой шпаной возиться.

— Чем больше шкаф, тем громче он падает, — философски заметил Варяг, постукивая кончиками пальцев по столу. — И о чем же ты с ним толковал?

— У него тут, кроме пары бензоколонок, еще и автосервис есть. Он там окопался, прямо как крепость себе соорудил. Охрана, сигнализация — все честь по чести. Я подъехал туда вроде как тачку проверить. Ну и как раз на него наткнулся — он там в мастерской с кем-то базарил. Ко мне подошел: мол, каким ветром из Москвы нас занесло. Он в курсе, конечно, что какие-то москвичи в город на двух джипах пожаловали. Опасается, стервец. Я ему — дела, дескать, кое-какие есть. А потом прямо в лоб и говорю: к старику Кузьмину, например, заезжали. Говорит, что обидел ты его сильно. Ну и продолжаю, мол, нельзя ли дело по-хорошему уладить, стариков-то обижать не по-божески. А он мне в ответ: в Москве указывать будешь, а здесь я хозяин, со мной вам лучше не ссориться, а то очень крупные проблемы могут появиться. Места у нас, говорит, здесь глухие, люди пропадают только так. С тем я и отчалил. У него там шестерки кругом бегают, как ротвейлеры клыками щелкают. Правда, мужик один, вроде как его помощник, все притормозить его хотел, мол, прислушайся, Мокей, что люди говорят, я тебя и сам уговаривал. А он: ты, Вован, отвали, вечно над душой зудишь, надоел. Забыл, мол, как я тебя из долгов вытащил и до себя возвысил. Короче, Владислав Геннадьевич, по-хорошему он не хочет, — закончил Сергей свой доклад и выжидательно посмотрел на Варяга.

— Кто по этим местам смотрящий? Илюха, что ли, Борода? — поинтересовался Варяг. Собственно, спросил он чисто машинально. Кто-кто, а Варяг знал всех смотрящих, всех воров в законе, всех кандидатов на коронацию, как свои пять пальцев. Он не вел никакого учета, никаких записей — зачем делать подарки ментам, пускай сами попотеют, рылом землю пороют. Мозг Варяга, словно мощный компьютер, хранил колоссальное количество информации, вплоть до мелких деталей. Потому-то он мог договориться почти со всяким. У человека складывалось впечатление, что Варяг кровно заинтересован в его судьбе, именно им занят и все про него знает. Пожалуй, только Егору Сергеевичу Нестеренко — экономическому и финансовому гению — уступал Варяг по «байтам» информации. У того в голове вообще хранились мегабайты самых разных сведений.

— Ладушки. С Илюхой я на обратном пути перетру. Надо ему мозги вправить — такой беспредел у себя под носом развел. — Варяг не скрывал раздражения. — Давно мне Костя про него твердит, значит, и в самом деле пора разбираться, — жестко закончил он.

С минуту они молчали. Варяг сосредоточенно о чем-то раздумывал, а Сергей терпеливо ждал, не выказывая даже малейшего нетерпения.

— Вот что, — заговорил наконец Варяг. — Хочется мне с этим самым Мокеем потолковать. Можешь доставить мне такое счастье? — усмехнулся он.