Фрэнсис поняла, что ничего не расскажет. И поняла, что тем самым выроет пропасть между собой и Крисси, уже вырыла. «Я ведь осознала это еще той ночью, в саду», – горько подумала она. Тогда она отказалась от всего привычного и обыденного, от простых доверительных отношений. Вернее, Лилиана вынудила ее отказаться. Конечно, она не станет ни в чем винить Лилиану. Никогда не станет. И все же… господи, ну почему, почему она схватилась за чертову пепельницу? Как это все несправедливо! Они собирались начать новую жизнь. Одной жизни Фрэнсис уже лишили однажды – этой вот жизни, здесь, с Кристиной. Неужели у нее отберут и другую, с Лилианой?

Она снова расплакалась – на сей раз от жалости к себе.

– Ох, Крисси, извини.

– Скажи, как тебе помочь?

Фрэнсис вытерла платком слезы и высморкалась:

– Просто я страшно устала. Вот и вижу все в черном цвете. Сил нет как спать хочется все время. А ночью не заснуть, хоть убей.

– Так поспи сейчас. Ложись на кровать.

– Нет-нет. Мне нужно домой, за матерью присматривать. Но… – Ее голос зазвучал просительно. – Можно я посижу тут еще немножко? Ты чем занималась до моего прихода? Печатала? Так продолжай, пожалуйста.

– А треск машинки тебя раздражать не будет?

– Нет, скорее успокоит. Честное слово.

Немного поколебавшись, Кристина подошла к письменному столу, сняла крышку с пишущей машинки и села работать. Фрэнсис свернулась клубком в кресле и закрыла глаза. Дробный стук клавиш поначалу казался громким. Но вскоре она начала терять связь с действительностью, уплывать прочь, плавно воспарять над звуками. Она смутно, словно откуда-то издалека, ощущала тесноту кресла; прижатое к плюшевой спинке ухо вспотело и заныло, но у нее не хватало желания или силы, чтобы переменить позу. Фрэнсис крепко заснула, спустя какое-то время вздрогнула и на миг очнулась, потом опять провалилась в глубокий сон. Проснувшись же, она увидела огненно-оранжевую сетку электрического обогревателя, увидела светящийся зеленый абажур настольной лампы Крисси, увидела часы. Двадцать минут шестого. Ох, не следовало так долго задерживаться! Мало ли что может случиться дома.

Но едва она принялась с трудом расправлять затекшие члены, как услышала какой-то голос, пробивающийся сквозь безостановочный стрекот машинки, – пронзительный голос на улице. Она его уже слышала два или три раза, осознала Фрэнсис, – слышала во сне, вместе с шумом транспорта под окнами. Но только сейчас, в бодрствующем состоянии, она поняла, что это за голос такой. Мальчишка-газетчик выкрикивал заголовки одной из вечерних городских газет. Фрэнсис прислушалась, пытаясь разобрать слова, затем посмотрела на Кристину:

– Крисси, перестань стучать на минутку, а?

Кристина вздрогнула:

– Ты проснулась! Я думала… В чем дело?

– Разве ты не слышишь?

– Ты про что?

Фрэнсис напряженно застыла в кресле:

– Ну вот же!

Крик повторился.

– Что там орет газетчик? – Но она уже сама поняла. – «Чемпион-Хилл», да? Открой окно!

– Прекрати, Фрэнсис. Ты меня пугаешь.

– Неужели ты не слышишь?

– Нет, я…

Но – да, теперь Кристина тоже услышала. Мальчишка приближался к дому. «Убийство на Чемпион-Хилл!» – вопил он. Значит, Фрэнсис не показалось. Но дальше он выкрикивал еще какое-то слово – «протест» вроде? Фрэнсис не была уверена. Она напрягла слух до предела. «Убийство на Чемпион-Хилл!» – опять донеслось с улицы, вполне внятно. Но вот следующее слово… и впрямь «протест», что ли? Однако в глубине души она знала, что никакой не «протест». Знала! Фрэнсис начала было вставать с кресла, но Кристина уже подскочила к окну, повернула щеколду, рывком подняла раму – и на этот раз крик долетел до них совершенно отчетливо: «Убийство на Чемпион-Хилл! Арест!»

Они ошарашенно уставились друг на друга. Потом Кристина стряхнула оцепенение – кинулась искать свою сумочку, но не нашла сразу и тогда вытрясла пару монеток из фарфоровой копилки, стоявшей на рабочем столе, и выбежала из квартиры, не закрыв за собой дверь.

Фрэнсис осталась сидеть в кресле, не в силах пошевелиться от страха, прислушиваясь к частому шлепанью Кристининых тапок по ступенькам, постепенно стихающему внизу. Вот он и настал, пронеслось у нее в уме. Момент, которого она с ужасом ждала все время. Полиция арестовала Чарли. Или Лилиану. Или обоих сразу. Они старательно, терпеливо собирали свои ложные доказательства и теперь перешли к решительным действиям. Фрэнсис закрыла глаза. Господи, пускай это будет Чарли, пускай это будет Чарли… Нет, не так! Это не может быть Чарли. Вообще никто не может быть. Господи, пускай окажется, что никто не арестован! Пускай окажется, что никто не арестован! Что это ошибка!

Протекло несколько невыносимо долгих минут, прежде чем Фрэнсис снова услышала торопливые шлепающие шаги на лестнице. Она не сводила глаз с открытой двери, и вот наконец в квартиру влетела Кристина, с развевающимися волосами, с газетой в руке. Вид у нее был взволнованный, но радостный.

– Похоже, все в порядке! – задыхаясь, выпалила она. – Пишут, что арестован мужчина, но…

Значит, все-таки Чарли!

– Чарльз Уисмут?

Кристина помотала головой, шумно переводя дух:

– Нет, имя другое.

Фрэнсис вырвала у нее газету, но тут же отдала обратно, поскольку слова прыгали перед глазами, не желая складываться во фразы. Кристина начала читать вслух, скоро и отрывисто:

– «Сенсационные события в громком деле об убийстве на Чемпион-Хилл… Сегодня перед ламбетским мировым судьей предстал молодой человек, обвиняемый в убийстве Леонарда Артура Барбера… Задержанный… – ее голос возвысился, – некто Спенсер Уорд, автомеханик, проживающий в Бермондси».

Фрэнсис изумленно вытаращилась на нее:

– Что?!

– «Полиция вышла на мистера Уорда после новых показаний важного свидетеля по делу, мистера Чарльза Уисмута. Мистер Уорд, заявивший о своей невиновности, подозревается в нападении, совершенном из личной ненависти, возникшей, когда он узнал об интимной связи женатого мистера Барбера и своей невесты, мисс Билли Грей…»

Фрэнсис снова выхватила газету из рук Кристины и сама прочитала все от первой до последней строчки. Но так ничего и не поняла. Какие-то незнакомые имена: Спенсер Уорд, Билли Грей. Что, черт возьми, все это значит? Новые показания… личная ненависть… интимная связь… женатого мистера Барбера…

Интимная связь… женатого мистера Барбера…

Наконец слова – будто подброшенные в воздух монетки – начали падать одно за другим, складываясь в общую картину.

Все это время Леонард крутил роман на стороне. Встречался с какой-то девушкой. С девушкой по имени Билли. И сейчас в убийстве обвиняют жениха этой девушки.

В первый момент Фрэнсис задохнулась от гнева: да как Леонард мог? Вот так вот лгать! А она даже не подозревала! В следующий момент до нее дошло, что означает арест несчастного жениха, и ей сделалось дурно.