только на его голос, на его прикосновения она реагировала безоговорочно – тут же начинала пинаться, устраивая в животе самый настоящий дебош. Когда же Лида обращалась к ней, ласково напевая любимые песни с советских мультфильмов, или с нежностью касалась проступающего очертания коленки – ей отвечали едва уловимым толчком.

— Просто она знает, что я слишком сильно жду её, — отшучивался Егор, на подобные причуды.

— А я нет, что ли? — беззлобно становилась в стойку, на самом деле безумно радуясь столь яркой демонстрации интуитивной связи между отцом и дочерью.

— Конечно, нет. Что за мысли? Просто она заведомо знает, кто в семье главный и следуя законам бизнеса, пытается наладить деловые связи ещё будучи на начальном этапе.

— Угу, законам бизнеса. Скажешь ещё. Ей просто нравится твой голос. — Смеялась, оказавшись в надежных сильных руках, и замирала от нахлынувшего счастья.

Это о горе, переживаниях, бедах можно говорить сколько угодно. Тогда хочется облегчить душу, выговориться, сбросить тяжкий груз. А когда ты счастлив, то застываешь в этой оболочке, стоишь недвижимо и тихо, чтобы не спугнуть выстраданное чувство. Не нужно пылких речей, клятвенных обещаний, широких жестов. Достаточно просто переплести пальцы, прижаться к широкой груди, услышать биение сердца и ощутить легкое прикосновение губ к макушке – и всё… ты на самой вершине.

Странно, сегодня она не ощущала движений малышки.

— Ну же, радость моя, подай маме знак, что всё хорошо, — в тревоге ещё раз прикоснулась к животу, зазывая дочурку к общению. Никакой реакции. Да и поясничная область сегодня болезненна как никогда, не говоря уже о тяжести внизу живота.

— Ян Анатольевич, — первым делом набрала Кузьменко, разволновавшись на на шутку и рассказала о симптомах, — что делать? Я не хочу в больницу. Я только оттуда.

— А родить хотите?

— Конечно! — что за вопрос?

— Успокойтесь, Лидочка, это началась подготовка к родам. Какой промежуток между схватками?

Лида остолбенела. Какие схватки?

— Не… не знаю. Я не засекала по времени. Может, полчаса.

— Ясно. Давайте-ка, собирайте вещички и потихоньку выдвигайтесь в роддом. Я встречу вас на проходной…

Наконец. Только, почему-то ноги приросли к полу, не желая двигаться. Страшно? Не то слово. Волнительно? Угу. Ещё как.

Папа на работе. Даня в Москве. Егор… его вообще нет в городе. А ей так нужна его поддержка.

— Егор, началось, — огорошила с ходу, как только он ответил на звонок. Не стала уточнять что, и так понятно. С минуту в телефоне висела тишина. — Егор, ты меня слышишь? Ты когда домой? Бросай свои договора и приезжай скорее, если не хочешь пропустить рождение дочурки.

— Я… черт… боже, Лида, — потом вообще заматерился, — Охренеть! Я сейчас же выезжаю. Но это займет… — прервался, видимо подсчитывая, — три-четыре часа.

— Сколько?! — расстроилась окончательно. Планировали ведь вместе, партнерские роды и всё такое.

— Прости, ковра-самолета у меня нет. Вы ведь не подождете?

— Конечно, подождем, какие вопросы? — зарычала, почувствовав в этот момент подошедшую схватку. Ещё не сильную, но уже достаточно ощутимую. Теперь она знала, что это не просто болезненный спазм. — Вам на когда лучше? Может, на послезавтра?

На заднем плане снова прозвучала ругань, потом командный тон и перечень озвученных приказов. Кто-то затараторил, что всё понял.

— Родная, ты ещё там?

— Угу, — прикусила губу, сдерживая всхлип.

— Я позвоню Валу, он приедет и заберет тебя. Никуда сама не ходи. Договорились? Только не плач.

— А я и не плачу…

— Не лги, я же слышу. Не бойся, всё будет хорошо. Люблю тебя.

— И я… люблю… тебя.

Ровно через полчаса, после очередной схватки в квартиру ломился Дударев. Что там ему навещал Егор, Лида не знала, но когда открыла дверь, запуская в прихожую встревоженного мужчину, то удивилась его бледности, будто не она собиралась рожать, а он.

— Ты как? — прошелся рукой по затылку, стряхивая на воротник дубленки растаявший снег, и выжидающе уставился на Лиду.

— Нормально. Как видишь, нам приспичило именно сегодня. Не вчера, не завтра, а именно сегодня, когда никого нет рядом.

— Я есть!

Конечно, Вал ещё та поддержка. Кто бы его поддержал. Того и гляди, грохнется в обморок. Жаль, Тимохина укатила в Италию с очередным папиком, а отца дергать совсем не хотелось.

Улыбнулась, проследив за суматошными движениями Дударева, и пока застегивала куртку основательно успокоилась. Может, дело в интуиции, подсказывающей, что всё действительно будет хорошо, а может – в самом Дудареве, на фоне которого не хотелось выглядеть паникёршей.

Кузьменко, как и обещал, встретил её на проходной и сразу провел в предродовую палату. Одиночную. С отдельным входом. Тимофеевна сказала, что пока схватки не сократят свой интервал до пяти минут – она будет здесь.

После осмотра, Ян Анатольевич оставил её одну в компании Дударева и убежал по срочному вызову.

— Вал, иди, попей кофе, покури, поприставай к практиканткам, только прошу, не смотри на меня так, — попросила Лида, не выдержав сострадательного взгляда.

— Не могу: приказ Егора не отходить от тебя ни на шаг.

— А-а-а, ясно. А что ты будешь делать, когда у меня отойдут воды?

Дударев покраснел.

— Блин, Лида, ты умеешь  быть убедительной.

После этого он вышел в коридор и присев на мягкий диван так и застыл каменным изваянием. Уж лучше так, чем созерцать его побитый вид до приезда Студинского.

Потянулись долгие минуты ожидания. Плавно перетекающие в часы. Схватки сократились до десяти минут. Уже скоро. Осталось чуть-чуть. За это время к Лиде два раза наведывался Кузьменко, интересовался самочувствием, измерял её давление и пульс ребёнка, замерял степень открытия матки и удивлялся, что до сих пор не отошли воды.

— Придется пробивать пузырь, — сообщил, остановившись в дверях, и в тот же момент что-то тяжелое грохнулось за дверью.

— Ой, мамочки, мужик потерял сознание, — всполошилась Тимофеевна. — Касатик, что ж ты такой слабенький? Это чей будет?

Лида закатила глаза, принявшись массажировать поперек.

— Это мой страж, Ольга Тимофеевна. Говорю, иди, погуляй, подыши свежим воздухом, а он ни в какую.

Медсестра поднесла к носу Вала нашатырный спирт, от которого он отмахнулся, скривившись, и ласково постучала ладонью по плечу.

— Сразу видно, бездетный. Милок, у нас и без тебя работы хватает. Давай, прогуляйся, Лидочка в надежных руках.

Вал что-то промычал, мол, никуда он не уйдет, но потом согласился