– Извини, – улыбнулась Карин, повернувшись к Розалии, – увидимся за ужином. – Она набросила халатик и направилась к отелю в сопровождении вновь прибывшего. Они шли в обнимку, радостно улыбаясь.

Микеле готов был последовать за ними, чувствуя себя полным идиотом.

– Не стоит беспокоиться, – вмешалась Розалия, выручая его из трудного положения. – Карин сказала, что мы увидимся за ужином. Значит, она не убежит.

– Я только хочу, чтобы она не подвергала себя риску, – пояснил он смущенно.

Розалия улыбнулась с несвойственным ей лукавством.

– Это что, приступ ревности в пользу третьего лица? – она явно намекала на Барона.

– Я такими делами не занимаюсь, – нахмурился он. – По мне, пусть ваша подруга гуляет с кем хочет.

– Только не надо преувеличивать, – посоветовала Розалия. – За все время, что мы здесь, это первый мужчина, который с ней заговорил.

– Вы его знаете? – рискнул спросить Микеле Фьюмара.

– Протестую, ваша честь, – усмехнулась девушка, – вопрос не по существу.

– Я только хочу, чтобы она осталась цела и невредима, – объяснил он, краснея. Каждый новый шаг ставил его в глупейшее положение.

Розалия знаком пригласила его сесть с ней рядом.

– В этом смысле она вне опасности, – уверенно сказала девушка, – можете не сомневаться.

Им хотелось пить, и они заказали апельсинового сока.

– Никогда в жизни мне не приходилось попадать в такое дурацкое положение, – признался он.

– А вы делайте, как я: я давно уже ничему не удивляюсь, – посоветовала она ласково и дружелюбно.

– Вы очень дружны? – спросил он.

– Я очень признательна Карин. Она помогла мне обрести веру в будущее, снова встать на ноги…

Подошел официант забрать пустые стаканы.

– А может, нам стоит одеться и пойти прогуляться? Что скажете? – робко предложил Микеле. – Мне так хорошо с тобой, Розалия… – Он опустил глаза и нежно провел пальцами по ее руке.

На борту яхты «Сорейя» заработал телетайп. Стрекот клавиш заставил Роже Жину, секретаря Акмаля, выйти из полузабытья. Это был француз лет тридцати с небольшим, владевший четырьмя языками, включая арабский, и работавший на Акмаля уже около десяти лет. Последние два дня он не смыкал глаз, прикованный к проклятой машине категорическим приказом хозяина сообщать ему в любое время дня и ночи все новости, касающиеся Южной Африки и особенно Бурхваны.

Роже поднялся с вращающегося кресла, в котором задремал, протер усталые и покрасневшие от бессонницы глаза и попытался сфокусировать их на сообщении, постепенно появлявшемся на белом листе. Все было как в тумане, и он даже испугался, но потом спохватился, что на нем нет очков. Нашарив их на столе, он нацепил их на нос и принялся читать:

«Юнайтед Пресс. Четверг, 27 августа. Сообщение агентства Умпоте, Бурхвана (ЮПИ). Попытка государственного переворота в карликовой южноафриканской стране».

Именно этой новости он ждал последние сорок восемь часов. Протянув руку к телефону на столике рядом с телетайпом, Роже снял трубку и нажал красную кнопку.

– В чем дело? – ответил через несколько секунд голос Акмаля.

– Новости из Бурхваны, – сообщил француз.

– Сейчас иду, – живо откликнулся бедуин.

Акмаль вошел в прокуренную кабину непричесанный, усталый, в желтой шелковой пижаме и шлепанцах на деревянной подошве. Он взял листок и принялся читать:

«Поступило сообщение о попытке путча в Бурхване. Сигналом к перевороту стало распространенное на днях известие о смерти князя Асквинды. Глава независимого государства на юге Африки появился на публике в сопровождении своего помощника Чоо Авабы, опровергнув тем самым ложные слухи и подтвердив удовлетворительное состояние своего здоровья.

Отборными воинскими частями Умпоте пресечены попытки захватить аэропорт, телерадиоцентр и другие жизненно важные объекты. В столице царит порядок. По неподтвержденным данным, за спиной заговорщиков стоял Чоо Аваба, спутавший планы путчистов ложным известием о здоровье президента.

Алмазные рудники Бурхваны, основной источник ее благосостояния, бездействовали в течение многих месяцев вследствие экономического бойкота. В настоящее время они возобновили работу в полном объеме. Биржевики всего мира с нетерпением ожидают известий о курсе акций «Ай-Би-Би», единственной компании, принимающей участие в разработке природных ресурсов независимого африканского государства…» Акмаль тяжело облокотился на край стола.

– Как это могло случиться? – пробормотал он и, шатаясь, вышел из комнаты.

Поднявшись на лифте, Омар вошел в свою спальню и растерянно огляделся по сторонам, словно видел все это впервые: шелка, парчу, бесценные картины. Великолепное убранство казалось чужим и зловещим, словно его коснулась порча.

– Я погиб, – прошептал он, чувствуя, что кошмар не отпускает его.

Ему еще предстояло объясниться со своими покровителями, которые предоставили ему полную свободу действий и неограниченный кредит в обмен на Бурхвану, и он знал, что они не склонны к компромиссам.

Он избавился от контрольного пакета «Ай-Би-Би», считая его пустым ларчиком, но теперь биржевой курс этих акций начнет расти.

Кроме того, он перевел сто миллионов долларов в цюрихский «Лой-Банк» на счет Франсуазы.

– Эта грязная шлюха! – прошипел он, посинев от злости.

Все его состояние было вложено в бурхванскую операцию. Единственным источником возрождения, на который он мог рассчитывать, оставались акции «Текс Ойл энтерпрайз». Если ему удастся убедить своих покровителей, что он их не предавал, что ситуация, сложившаяся на данный момент, является результатом двойной игры Чоо Авабы, что партия еще не сыграна, возможно, они предоставят ему еще один шанс. Последний.

И раньше волны сбивали его с ног и накрывали с головой, но ему всегда удавалось всплыть до истощения запаса кислорода. С пакетом акций «Текс Ойл» он сможет играть на всех мировых рынках и получить большой кредит.

Он взглянул на часы. Биржа в Нью-Йорке должна была вот-вот открыться.

– Помоги мне привести себя в порядок, – приказал Акмаль слуге, прибежавшему на вызов. «Ну, конечно, – продолжал он уже про себя, – одно сражение – это еще не вся война».

Он вернулся к телетайпу, попытался улыбнуться Роже и сказал:

– Иди отдохни. Я здесь подежурю.

Француз близоруко прищурился на него сквозь толстые стекла очков.

– Спасибо, – прошептал он, не веря своим ушам: в булькающем голосе Акмаля впервые прозвучала любезность. – Я могу идти?

– Ну, конечно, – подтвердил бедуин.

– Поступили свежие новости из Бурхваны, – сказал Роже, уходя. – Они на столе.