нет и нет! Только посмотри на себя! После возвращения на тебя же страшно смотреть. Девять из десяти человек, видевших тебя, сказали, что кажется, будто ты вот-вот упадешь в обморок. Если спросишь меня, думается, в эту рану мог попасть какой-то яд. Как ты вообще еще жив.

Чу Ваньнин поднял глаза:

— Я выгляжу так, будто вот-вот потеряю сознание? — Он сделал паузу и холодно улыбнулся. — Кто это сказал?

— Эй…. Айя, Юйхэн, зачем ты нагружаешь себя так, будто сделан из металла, а к другим относишься как к фигуркам из папье-маше?

Чу Ваньнин ответил:

— Я прекрасно понимаю, что к чему.

Сюэ Чжэнъюн пробормотал себе под нос что-то похожее на: «да моя задница лучше понимает, чем ты». К счастью, Чу Ваньнин был слишком поглощен содержимым свитка, чтобы прочитать по губам.

Сюэ Чжэнъюн предпринял еще одну попытку завязать разговор, потом заметил, что уже поздно, и поспешил вернуться, чтобы составить компанию своей жене. Прежде чем уйти, он не забыл напомнить:

— Юйхэн, не засиживайся допоздна. Мэн-эр умрет от вины, если увидит тебя в таком состоянии.

Чу Ваньнин просто проигнорировал его.

Столкнувшись с таким ледяным молчанием, Сюэ Чжэнъюн неловко почесал голову и ушел.

Чу Ваньнин выпил лекарство, а затем вернулся к столу, чтобы продолжить свои исследования. Тут он почувствовал головокружение и легкую тошноту при попытке поднять голову.

Но тошнота быстро прошла, поэтому Чу Ваньнин списал все на усталость.

Было уже очень поздно, когда он, наконец, задремал, не сводя хмурого взгляда со своего оружия. Его голова покоилась на широком рукаве среди горы свитков и томов, на коленях так и остались лежать незаполненные до конца бамбуковые дощечки, край одежды лег на пол, как белая волна на водную гладь.

В ту ночь ему приснился сон.

Этот сон, в отличие от других, был очень ярким и осязаемым.

Чу Ваньнин стоял в зале Даньсинь Пика Сышэн, но этот зал несколько отличался от того, каким он его знал. Многие детали обстановки сильно изменились. Но, прежде чем он успел присмотреться, двери распахнулись, и легкие алые занавески затрепетали на ветру.

Кто-то вошел.

— Учитель.

У вошедшего было красивое лицо, брови вразлет и глубокие черные глаза с фиолетовым оттенком. Он был молод, а когда поджимал губы выглядел почти как капризный ребенок.

— Мо Жань?

Чу Ваньнин хотел сделать шаг вперед, но обнаружил, что его запястья и лодыжки скованы четырьмя металлическими цепями, по которым течет духовная сила, полностью лишающая его возможности двигаться.

Шокированный, он тупо уставился на цепь, сковавшую его лодыжку. Чу Ваньнин потерял дар речи от исказившего его лицо гнева. Казалось, прошла вечность, прежде чем он смог поднять голову и, взглянув в лицо своего ученика, резко сказать:

— Мо Вэйюй, ты решил устроить бунт? Развяжи меня сейчас же!

Но гость, казалось, и не слышал его гневных криков. С ленивой улыбкой на лице и глубокими ямочками на щеках, он подошел и бесцеремонно схватил рукой подбородок Чу Ваньнина.

Автору есть что сказать:

От переводчика:псевдоним нашего уважаемого автора 肉包不吃肉 можно перевести как «Мясные пирожки не едят мясо» и довольно часто в шутливых зарисовках и послесловии она называет себя 肉包 (мясной пирожок).

Добро пожаловать на шею (в вейбо – китайская социальная сеть) Мясного Пирожка [великого дьявола плоти] и шею (вейбо) маленького ангела [феи зеленых холмов].

Подарок Другу. Примечание №3.

Гоучень Шангун[5] (настоящий, а не подделка)

[5] 勾陈上宫: *勾陈 Гоучэнь — это созвездие из 6 звезд в Малой Медведице. В китайской астрономии , главные звезды Малой Медведицы разделены между двумя астеризмами : 勾陳 Gòuchén Гоучэнь (Изогнутый массив) и 北極 Beiji Бэйцзи ( Северный полюс);上宫 Шангун — Сказочный дворец.

Прозвище/второе неофициальное имя: отсутствует.

Посмертное имя: Ты шутишь?

Профессия: создатель лучшего в мире холодного оружия, мастер боевых искусств, гуру в искусстве сохранения интриги, твердо идущий по праведному пути.

Простым языком: шлифует ножницы, инкрустирует кухонные ножи.

Социальный статус: бог всех воинов

Простым языком: председатель первого оружейного концерна в истории Китая.

Любимое занятие: писать и декламировать стихи.

Любимая еда: каша Шэньнуна[6].

[6] Каша из пяти злаков приготовленной Богом земледелия и медицины Шэньнуном; вугу – зерновые или 5 пять основных продовольственных культур: рис, просо, ячмень, пшеница, бобы.

Ненавидит: войну.

Вызывает раздражение: безработица.

Главная боль: он теряет работу, если никто не воюет.

Рост: рост Бога — это тайна природы, не подлежащая разглашению.

Глава 49. Учитель этого достопочтенного всегда немного безумен

Изумление Чу Ваньнина нельзя было описать словами. Широко раскрыв глаза, он смотрел на этого Мо Жаня, как на привидение.

Повзрослевший Мо Вэйюй был весьма хорош собой, у него были широкие плечи, длинные ноги, и теперь он был на полголовы выше Чу Ваньнина. Когда этот человек посмотрел на него сверху вниз, в его глазах появились насмешливые и веселые искры.

— Драгоценный Учитель этого достопочтенного, видел бы ты, как выглядишь сейчас.

Подушечками пальцев он медленно провел вниз по щеке Чу Ваньнина, остановив скольжение на мочке уха, погладил уголок глаз, взгляд которых был также холоден и красив, как ледяные цветы инея, расцветающие в самый сильный мороз.

Спустя мгновение молчания, Мо Вэйюй с глухим стоном резко поддался вперед. Мягкое, обжигающее ощущение опалило и захватило губы Чу Ваньнина. Застигнутый врасплох мозг отключился, а потом внутри с громким «дзинь» как будто порвалась струна, и все… взорвалось.

Мо Жань целовал его. Чужое дыхание, такое влажное, волнующее, переполненное грязными и грешными желаниями, вторглось в его рот. Когда их губы сцепились в жестком поцелуе, бурные волны противоречивых чувств захлестнули грудь.

Чу Ваньнина пробрала дрожь от страха и возбуждения, глаза феникса широко открылись, разум метался между гневом и замешательством. Однако в странном сне он был не только совершенно лишен духовных сил, но и обессилен физически. Ему оставалось лишь слабо трепыхаться в сильных руках, не имея сил вырваться на свободу из похожих на клетку объятий Мо Жаня.

В этом кошмаре Мо Вэйюй разительно отличался от того мальчика, которого он знал.

Привычно покорно опущенные глаза и молящий о похвале взгляд были сметены подавляющей силой и мощью, оценить которые он был не в силах.

Чу Ваньнин кожей чувствовал горячее дыхание Мо Жаня, с каждой секундой становившееся все более учащенным и рваным. Захватившая его животная страсть угрожала расплавить плоть, кровь, кости и без остатка растворить в кипящей лаве новых эмоций.

Лицо Чу Ваньнина посерело, тошнота подкатила к горлу. Он и представить себе не мог, что когда-нибудь Мо Жань посмеет напасть на него с