Все пристально смотрели на Соню, как будто она умышленно скрыла что-то очень важное. Внезапно Кириленко не выдержал:

– А как же… как же адмирал Тревейн? У Сони никогда еще не было столь непроницаемого выражения лица.

– Согласно условиям перемирия «Нельсон», разумеется, останется здесь. Однако доктор Юань сообщил мне, что в его нынешнем состоянии адмирал Тревейн может сколь угодно долго находиться на борту этого супермонитора. Так что здесь нет никакой проблемы. Еще вопросы?

В глазах присутствующих появилось какое-то новое выражение, словно они столкнулись с тем, чего не могли и, помимо всего прочего, не желали понять.

Кириленко напрягся и открыл было рот, но Йошинака очень сильно сжал под столом его локоть. Кириленко закрыл рот и обмяк.

Десай поднялась на ноги:

– Если у вас больше нет вопросов, прошу разойтись по местам.

Она подошла к двери и оглянулась. Никто не сдвинулся.

Соня посмотрела прямо в глаза Шону Ремке, старшему по званию из присутствовавших офицеров. Какое-то мгновение он тоже смотрел на нее, и выражение его глаз невозможно было понять. Потом он неуклюже встал и прорычал громовым голосом: «Встать! Смирно!»

Присутствовавшие медленно поднялись на ноги и нехотя вытянулись. Десай распрощалась с ними едва заметным кивком головы и гордо вышла из рубки.

С таким же каменным лицом и с прямой спиной она проделала весь путь в бортовом электромобиле до своей каюты. Часовой у двери встал по стойке «смирно», она коротко кивнула ему, нажала на кнопку и вошла в открывшуюся дверь.

Дверь бесшумно закрылась у нее за спиной. Несколько мгновений Соня стояла совершенно неподвижно. У нее было странное выражение лица. Постепенно глаза женщины наполнились болью и удивлением. Лицо исказила маска безутешного горя, а из горла вырвался хриплый, низкий вой раненого животного, не понимающего, отчего ему так больно. Она бросилась на койку, уткнулась лицом в подушку и разрыдалась, содрогаясь в конвульсиях.

Через мгновение дверь, как всегда, бесшумно раскрылась, и в каюту вошли Ремке и Йошинака. Они поражение замерли на месте, увидев лежащую на койке рыдающую женщину, в которой вообще не чаяли увидеть ничего человеческого. Ремке повернулся к Йошинаке и открыл было рот, но коммодор поднес палец к губам и медленно покачал головой.

Они вышли так же бесшумно, как и вошли, оставив Соню Десай оплакивать человека, которого она молча и безответно любила многие годы.

Благодарение Господу, я выполнил свой долг!

Вице-адмирал Горацио Нельсон.

Орлоп Дек. Корабль его величества Виктория в Трафальгарской битве

Оскap Дитер осмотрел напряженные лица своих министров, вспомнил день, когда пришли первые известия о мятеже, и содрогнулся. Сейчас положение было, пожалуй, еще хуже. На этот раз речь не шла об измене, но Четвертый флот за два часа кровопролитного ближнего боя потерял больше кораблей, чем мятежники захватили у адмирала Форсайта, и шок от этого известия был еще более сильным. Даже Аманда Сайдон тихо сидела с посеревшим от ужаса лицом.

Дитер вздохнул и постучал по стеклянной столешнице костяшками пальцев.

– Дамы и господа! Прошу занести в протокол, – с этими словами он взглянул на командующего вооруженными силами Земной Федерации Вичинского, – что я полностью одобряю действия адмирала Десай.

Сидевшие вокруг стола перевели дух.

– Даже если бы она продолжила сражение и выиграла его, эта победа была бы куплена слишком дорогой ценой. Корабли адмирала Тревейна, – упомянув это имя, Дитер запнулся, – наша самая мощная и одновременно самая современная ударная группировка. Если бы адмирал Десай победила, потеряв при этом корабли, мы не смогли бы извлечь из такой победы ни малейшей пользы. А потерпи она поражение, в руки Республики Свободных Землян попало бы достаточно образцов сверхсовременного вооружения, чтобы ее специалисты сумели его скопировать.

Дитер почувствовал, как встрепенулись его министры, когда он сознательно назвал мятежников «Республикой Свободных Землян». Он понял, что те очень испугались, поняв, что республиканцы могли захватить образцы самого мощного во всей известной Галактике оружия.

– Я бы хотел задать несколько вопросов командующему Вичинскому и вице-адмиралу Крупской, – спокойно продолжал Дитер. – Скажите мне, господин командующий, каковы шансы на успех операции «Гудвин», если Четвертый флот остановится по условиям перемирия или в результате гибели своих кораблей?

– Шансов на успех не останется, – прорычал Вичинский, как раненый лев. – Кто бы у них ни планировал тактику боя, мятежники, – он особо подчеркнул интонацией последнее слово, – знали, что делают. Я по-прежнему не понимаю, как они разгадали наш замысел, но, соорудив цепь космических фортов, они разместили истребители таким образом, что нам не удалось сквозь них прорваться. Я остановил операцию, захватив лишь две из тех звездных систем, которые мы планировали занять. Конечно, можно было бы захватить еще три системы, как и предусматривал наш первоначальный план, но это ничего бы не дало. Что же касается Четвертого флота, – Вичинский пожал плечами, – я могу лишь согласиться с вами.

У Тревейна – уникальные корабли. Изучив рапорт вице-адмирала Десай, я еще больше убедился в том, что в техническом отношении они представляют собой огромный качественный скачок вперед. Адмирал Тревейн и адмирал Десай сумели уничтожить почти половину противников, но командующий мятежников прекрасно понимал, какого рода сражение его ожидает, и уничтожил почти столько же кораблей Тревейна. По самым приблизительным подсчетам уничтожено почти двенадцать миллионов тонн металла! Подчеркиваю, не повреждено, а именно уничтожено! Мы не знаем, какие потери личного состава у мятежников, но Четвертый флот потерял около сорока одной тысячи человек убитыми. Я полагаю, из этих цифр со всей очевидностью вытекает ответ на вопрос, может ли он по-прежнему принимать участие в операции. Теперь, когда корабли Пограничных Миров не могут, как предполагалось раньше, освободить более половины необходимого нам коридора со своего конца… – Вичинский снова пожал плечами.

– Понятно. – Дитер повернулся к Сюзанне Крупской:

– Адмирал Крупская, могут ли республиканцы понять, что нам не имеет смысла продолжать начатую операцию?

– Могут, – ответила Крупская, бросив мимолетный взгляд на Сандерса. – Проанализировав наши потери, они придут к выводу, что для продолжения операции «Гудвин» у нас не осталось сил. Они тоже понесли тяжелые потери, но мы пострадали намного больше.

– Понятно, – снова сказал Дитер. – А как быстро они смогут создать оружие, подобное разработанному Тревейном, если у них в руках нет его образцов?

– Точно сказать трудно, но можно предположить, что месяцев через восемь в их распоряжении окажутся действующие прототипы. – В зале кто-то ойкнул, но Крупская неумолимо продолжала: