Заметив неожиданную помощницу, хирург нетерпеливо произнес:

– Ну, слава богу, догадались прислать кого-то в помощь. Кладите на тумбочку бинты и подержите ногу.

Лара осторожно коснулась распухшей ноги, но, услышав крики и стоны больного:

– Силушки моей нет, как больно, сестрица, – торопливо отдернула руки.

– Вы что, пришли сюда в бирюльки играть или помощь страждущим оказывать? – повернул к девушке недовольное лицо доктор, но, увидев, что перед ним новенькая, благодушно добавил: – Своей жалостью вы никому не поможете, а только навредите. Держите ногу как можно покрепче, больной потерпит.

– Я потерплю, сестрица, – глухо промолвил больной.

В этот момент Лариса вдруг почувствовала, что по всему ее телу прошел какой-то неведомый ранее магический ток, который, пройдя через ее разгоряченное страданиями других сердце, сделал руки сильнее, душу тверже, а голову холоднее. В одно мгновение она будто переродилась из пылкой и безрассудной великосветской барышни в холодную и рассудительную сестру милосердия, для которой высшим мерилом является человеческая жизнь любого, даже самого падшего человеческого создания.

Именно поэтому, не обращая внимания на крики и вопли больного, Лара, закусив губы, крепко держала ногу, над которой колдовал хирург. А потом она умело, ни разу не дрогнувшими руками затягивала концы марли, сдерживающей лубок у щиколотки. Давала больному обезболивающие капли.

За первым больным последовал другой, третий. К концу дня Лара уже не помнила, сколько больных прошло через ее руки. Помнила только первого, с распухшей больной ногой. А дальше все перемешалось в ее маленькой головке. К вечеру ей казалось, что искалеченные, распухшие, кровоточащие конечности заслонили от нее весь мир. И ей хотелось только одного – скорее упасть на кровать и забыться хоть на единственный миг. Но оказалось, что это еще не все. Когда Лара, вымыв руки, собралась уходить, ее остановил ехидный говорок Марфуши:

– А убирать приемный покой кто будет? Это обязанность всех сестер, принятых на испытательный срок.

Пошатываясь от усталости, Лара вопросительно взглянула на сестру Полину.

– Так приказала сестра-начальница, – виновато глядя на растерявшуюся девушку, промолвила сестра Полина. – Постойте здесь, я принесу вам необходимый инвентарь. – Она вышла в коридор. Вслед за ней вышли Марфа, Светлана и другие сестры, работавшие в приемном покое. Шумно переговариваясь, они разошлись по своим комнатам.

Оставшись одна в огромной приемной, пол которой был основательно замусорен, Лара достала письмо и еще раз перечитала его. На душе ее стало немного светлее, усталость, казалось, куда-то ушла, испарилась, она ощутила вдруг бодрость, прилив сил. И теперь задание начальницы уже не казалось ей чрезмерным.

– Вот, – поставила сестра Полина перед Ларой ведро, наполненное резко пахнущей чем-то жидкостью.

– Что это? – спросила, принюхавшись, Лара.

– Дезинфицирующий раствор, – ответила женщина, – все полы в лазарете моют только этим. Постарайтесь, чтобы эта жидкость не попала вам на руки, а то будет так, как у меня. – И сестра Полина протянула к ней свои шершавые, словно обработанные кислотой руки.

– А как же здесь можно руки защитить? – растерянно произнесла Лара, разглядывая нехитрый инвентарь, состоящий из метелки, ведра и плотной с бахромой по периметру тряпки.

– Возьмите, – протянула женщина Ларе резиновые перчатки, – только постарайтесь не порвать их, других у меня нет.

– Спасибо, сестра Полина! Огромное, вам спасибо, – чуть не со слезами на глазах промолвила Лара, – я никогда этого не забуду!

Пока она осторожно надевала на руки перчатки, сестра Полина подмела пол и, высыпав мусор в мешок, облегченно вздохнула.

– Ну, теперь мы до ужина обязательно управимся, – бодро сказала она, наблюдая, как Лара довольно неумело пытается мыть пол.

– А вы вот так сделайте, – сестра Полина на себе показала, как надо заправить полы халата за пояс, чтобы они не елозили по полу, – а тряпкой надо водить из стороны в сторону, так, чтобы охватить участок пола, на сколько хватает рук.

Сестра Полина перехватила у Лары тряпку и, смочив ее в ведре, начала уверенно и быстро оттирать до блеска каменные плиты пола.

– Отдайте, пожалуйста, мою тряпку, я поняла, как надо мыть, – растерянно промолвила Лара, – я умоляю вас.

Закончив уборку, Лара с сестрой Полиной отнесли инвентарь на место и, быстро переодевшись, направились в трапезную.

Но лишь только Лара присела на скамейку, ее голова безвольно опустилась на стол, и очнулась она только в комнате от острого запаха нашатыря, ватку с которым перепуганная сестра Марфа совала ей под нос.

– Слава богу, очнулась, – радостно провозгласила она.

– Очнулась! – чуть ли не захлопала в ладошки Светлана.

– Что со мной? – произнесла испуганно Лара.

– Обморок, – уверенно сказала сестра Полина и положила ей на лоб свою холодную, влажную руку. – А так лучше? – спросила она.

– У вас такие прохладные и ласковые руки. Такие же были и у моей мамы, – ответила Лара, – своими мягкими и нежными пальцами она снимала любую боль.

Сестра Полина с материнской любовью погладила девушку по головке.

– Какой сегодня длинный, нескончаемый день, – уже засыпая, произнесла Лара и, отвернувшись к стене, мгновенно, без всяких сновидений провалилась в небытие.

Наутро Лара с трудом разомкнула глаза и хотела по привычке сладко потянуться, но от внезапно пронзившей ее боли каждого члена истерзанного тяжелым трудом тела, каждой натруженной мышцы она отказалась от этой мысли. С трудом шевеля руками и ногами, она села на кровати и, видя, что в отличие от нее сестры как ни в чем не бывало делают свой туалет, расплакалась.

– Какая я все-таки невезучая, – сквозь слезы промолвила Лара, – неужели я так и не смогу привыкнуть к тяжелому труду в лазарете?

– А вы как думали, сестрица? – подала свой язвительный голос сестра Марфа. – Не барское это дело полы мыть да горшки таскать.

– Не слушайте вы ее, – воскликнула сестра Полина, – нам тоже нелегко было первое время. Ничего, привыкнете, как и все мы.

Прошла неделя, другая, и Лара, наполненная повседневными заботами и трудами, забыв обо всем на свете, самозабвенно осваивала нелегкие обязанности санитарки. Больше всего досаждали девушку дурно пахнущие, едкие дезинфицирующие составы, которыми изо дня в день приходилось мыть полы не только в приемном покое, но и в палатах, в кабинетах докторов и даже у самой начальницы. Крепкий раствор сулемы и карболки вскоре разъел ее нежные ручки. Белая, бархатистая кожа потрескалась и сморщилась, ладони покрылись мозолями и загрубели.

Да вся она за время испытательного срока изменилась до неузнаваемости. Новый скромный полотняный халатик, платье и широкий докторский передник скрадывали теперь ее тонкую и изящную фигурку. В дополнение к этому черная косынка, повязанная на голове, придавала ей вид монастырской послушницы.