– Ну что, вы видели его? – крикнул он.

– Однорукого индуса?

– Именно.

– Видел.

И я рассказал ему всё, что произошло ночью. Выслушав, он повёл меня в свой кабинет.

– Скоро завтрак, но у нас ещё есть немного времени, – сказал он. – Я успею объяснить вам это необыкновенное явление – насколько вообще можно объяснить то, что не имеет объяснения. Для начала открою вам, что вот уже четыре года этот человек приходит ко мне каждую ночь и будит, где бы я ни находился: в Бомбее ли, в каюте парохода или здесь, в Англии, и вы поймёте, почему я сам превратился чуть ли не в привидение. Каждую ночь происходит одно и то же. Он появляется подле моей кровати, сердито трясёт меня за плечо, потом идёт из спальни в лабораторию, медленно проходит возле полки с моими банками и исчезает. Почти полторы тысячи ночей, и всегда одно и то же.

– Что ему нужно?

– Он приходит за своей рукой.

– За своей рукой?

– Да, я сейчас расскажу, как всё случилось. Лет десять назад меня пригласили в Пешавар проконсультировать больного, и, пока я был там, попросили осмотреть руку одного туземца, который шёл с афганским караваном. Туземец этот был из какого-то племени горцев, которое живёт бог знает где – далеко за Гиндукушем. Говорил он на исковерканном пушту, понять его было очень трудно. У него оказалась саркома одного из пястных суставов, и я ему объяснил, что придётся отнять кисть, иначе он умрёт. Уговаривал я его очень долго, и наконец он согласился на операцию, а когда я её сделал, он спросил, какое вознаграждение я с него потребую. Бедняга был чуть ли не нищий, о каком вознаграждении могла идти речь, и я в шутку сказал, что платой будет его рука, она пополнит мою коллекцию опухолей.

К моему удивлению, он решительно отказался и объяснил, что, когда человек умирает, все части его тела должны быть похоронены вместе, это очень важно – ведь, согласно его религии, душа потом воссоединяется с телом и ей нужен удобный дом. Конечно, это одно из древнейших верований человечества, сходные представления были и у египтян, потому-то они и бальзамировали своих покойников. Я ответил ему, что рука всё равно отрезана, и поинтересовался, как же он собирается её хранить. Он объяснил, что поместит её в соляной раствор и будет всюду возить с собой. Я предложил оставить её в моей коллекции – тут уж она точно не потеряется, к тому же в моих растворах сохранится лучше, чем в соляном. Убедившись, что я и в самом деле намерен бережно хранить руку, он тотчас же согласился. «Но помните, сагиб, – сказал он, – когда я умру, я приду за ней». Я засмеялся в ответ на те слова, и тем всё кончилось. Я вернулся в Бомбей, а он, без сомнения, поправился и смог продолжить своё путешествие в Афганистан.

Вчера я уже говорил вам, что в моём доме в Бомбее случился пожар. Сгорело больше половины, и к тому же сильно пострадала моя коллекция поражённых органов и тканей. То, что вы видели, лишь жалкие остатки. Среди погибших экспонатов оказалась и рука горца, но в то время я не придал этому большого значения. С той поры прошло уже шесть лет.

А четыре года назад, через два года после пожара, я проснулся однажды ночью оттого, что кто-то изо всех сил дёргает меня за рукав. Я сел, решив, что это меня будит мой любимый мастиф. Но вместо собаки увидел моего давнего пациента-индуса в длинном сером балахоне, какие носят люди его племени. Он с укором глядел на меня, показывая свою культю. Потом подошёл к моим банкам, которые стояли тогда у меня в комнате, внимательно осмотрел каждую, сердито взмахнул руками и исчез. Я понял, что он только что умер и пришёл за рукой, которую я обещал свято хранить для него.

Ну вот, доктор Хардэйкр, теперь вы знаете всё. Эта сцена повторяется четыре года – каждую ночь, в одно и то же время. В сущности, ничего дурного горец мне не делает, но его появление вымотало меня вконец, я словно подвергаюсь пытке водой. У меня жесточайшая бессонница, я не могу заснуть – лежу и жду, когда он появится. Он отравил мою старость, старость моей жены, которая страдает не меньше меня. Слышите – гонг, приглашают к завтраку, она с нетерпением ждёт нас, ей хочется знать, видели ли вы что-нибудь ночью. Мы безмерно благодарны вам за доброе участие, ведь когда друг разделил наше горе, когда он рядом, пусть даже недолго, одну-единственную ночь, нам легче выносить эту муку, вы убедили нас, что мы с женой не сумасшедшие, а порой нам кажется, что мы теряем рассудок.

Вот какую странную историю поведал мне сэр Доминик – я знаю, многие бы посмеялись над ней и не поверили ни слову, но после того, что приключилось со мной ночью, и после того, что мне довелось видеть раньше, я принял её как совершенную непреложность. Я тщательно всё обдумал, сопоставив с тем, что мне довелось читать и пережить. После завтрака я сказал леди Холден и сэру Доминику, что возвращаюсь следующим поездом в Лондон, чем сильно удивил их.

– Мой дорогой племянник, – воскликнул дядя в величайшем огорчении, – я понимаю, что грубо нарушил законы гостеприимства, навязав вам это злосчастное привидение. Нужно нести свой крест самому.

– Признаюсь, что моя поездка в Лондон и вправду связана с привидением, – ответил я, – но если вы думаете, что ночное приключение вызвало у меня хоть тень неудовольствия, вы ошибаетесь, уверяю вас. Напротив, я прошу у вас позволения вернуться вечером и провести в вашей лаборатории ещё одну ночь. Я горю желанием ещё раз встретиться с этим ночным гостем.

Дяде чрезвычайно хотелось знать, что я затеваю, но я не стал посвящать его в свой план, боясь заронить надежду, которая может не сбыться. Около полудня я уже сидел в своей приёмной и перечитывал то место в недавно вышедшей книге по оккультизму, которое привлекло моё внимание, когда я только купил её.

«Что касается духов, привязанных к земному, – писал автор, – то, если перед смертью они были одержимы навязчивой идеей, эта идея способна удержать их в нашем материальном мире. Эти духи своего рода амфибии, они могут существовать и в этой жизни, и в иной, как черепахи живут и на суше, и в воде. Причиной того, что душа оказывается столь крепко привязанной к жизни, которую покинуло тело, может быть любая сильная страсть. Известно, что такой эффект производят алчность, жажда мести, тревога, любовь, жалость. Как правило, подобные чувства порождаются неудовлетворённым желанием, и если желание удовлетворить, материальная связь слабеет. Описано немало случаев, когда духи преследуют людей с редкостным упорством, но исчезают, стоит лишь выполнить их желание, причём иногда бывает достаточно заменить предмет, которого они добиваются, чем-то сходным».

«Заменить предмет, которого они добиваются, чем-то сходным» – именно над этими словами я размышлял всё то утро: оказывается, я всё правильно запомнил. Вернуть туземцу руку невозможно, а вот заменить другой – это стоит попытаться! Я поехал в Шадуэлл[60], досадуя, что поезд тащится так медленно, к моему старому другу Джеку Хьюэтту, который работал старшим хирургом в больнице для моряков. Не посвящая его в суть дела, объяснил, что мне нужно.