Молодой хоринг держал наготове лук, и я понял, что лучше не делать резких движений. Не то стрела с белым оперением станет итогом моей бестолковой и бессмысленной жизни.

Старший хоринг внимательно взглянул на меня и потянулся к сумке, висящей на боку.

— Держи!

Он бросил мне одежду. Тонкой кожи брюки и рубашку, похожие на костюм джурайских фехтовальщиков, короткие сапожки, больше смахивающие на женские, но моего размера, и плащ. Поймав плащ, я чуть не задохнулся от удивления: это был мой любимый глухой плащ, по которому я уже успел истосковаться с тех пор, как покинул Дренгерт!

Ну, хоринги, ну дают!

Единственное, что слегка раздражало меня, это отсутствие оружия. Гурунарских ножичков и хадасского кинжала под плащом. Но Тури они сейчас нужнее… Точнее, не сейчас. Сейчас она как раз станет карсой. Нужнее четтанским днём. Как там она, кстати? Как Ветер и Корняга? Надеюсь, с ними всё в порядке.

— Пойдём. Меня зовут Роэн. Его, — хоринг указал на молодого товарища, — Халимор. Как зовут тебя, мы знаем.

Молодой хоринг коротко кивнул. В его взгляде не было ненависти, только лёгкое любопытство. Похоже, он действительно ещё совсем юн. Даже по людским меркам.

— Как вы меня нашли? — спросил я зачем-то.

Роэн улыбнулся одними губами; глаза его остались холодны.

— Мы знали, что ты идёшь за нами. Но с вулхом говорить бессмысленно. Поэтому мы дождались превращения.

— Знали? — поскучнел я. — Где я потерял осторожность? Во время охоты?

— Мы знали, что ты пойдёшь за нами, ещё у Знака. Во время разговора с Аншаном.

— Но откуда, Смутные дни? Я сам этого тогда ещё не знал! — я слегка повысил голос, изумляясь всё сильнее.

Роэн слегка качнул головой.

— Когда живёшь долго, начинаешь видеть события ещё до того, как они произойдут. Не удивляйся, анхайр. Тебе этого не понять, хоть ты и проживёшь дольше любого человека. Но по сравнению с нами твоя жизнь — миг. Так что прими всё как есть, и пойдём к костру.

Я направился за хорингами, привычно придерживая полы плаща. Впервые я заметил, что на звёздном пересве… ночью холоднее, чем любым днём. Даже синим, облачным и дождливым.

Остальные хоринги сидели вокруг костра, задумчиво глядя на пламя. Это и я любил. Есть в мире вещи, на которые можно глядеть бесконечно, сколько на свете не живи. Например, живой огонь. Или морские волны, что одна за другой накатываются на песчаный берег.

— Здравствуй, анхайр Моран, — обратился ко мне предводитель Старших. Я узнал его. Его звали Ульфенор. Это он говорил с магом Аншаном у Знака.

— Здравствуйте, Старшие, — сказал я, стараясь вложить в приветствие всё почтение, на которое был способен.

А ведь совсем недавно я и в бреду подумать не мог, что буду беседовать с хорингами вдали от Дренгерта и вообще от Юбенских земель. Да ещё ночью, когда на небе вместо одного из Близнецов таинственно светят тысячи синеватых звёзд, и шепчут на ухо загадки высей.

Интересно, почему среди звёзд нет ни одной красной, как Четтан? Надо будет спросить у хорингов, если получится.

— Ты пришёл поговорить с нами, — Ульфенор коротким плавным движением обернулся ко мне и в упор взглянул. Прямо в глаза. — Так говори.

Я задумался. Мыслей было много, но все какие-то непричёсанные, неоформленные в слова. С чего начать? С того, что я слышал прошлым синим днём у Знака?

— Я вижу, ты не вполне готов к разговору, — бесстрастно сказал Ульфенор. — Мы понимаем тебя, анхайр. Садись. Такие речи не пристало стоя произносить и стоя выслушивать. Садись, выпей и говори, что думаешь. Можешь даже не слишком стараться говорить красиво — мы поймём.

Я опустился на плоский камень, нагретый Четтаном за день. Приложился к походному кубку из рога — питьё хорингов было прохладным и чуть сладковатым; кажется, оно восстанавливало силы и отгоняло сон и усталость. В походе — незаменимая вещь. Вкусным я бы его не назвал — просто оно ни на что не было похоже.

— Вчера я слышал много разного, там, у Знака, — начал я осторожно. — Как я понял, мы все идём в одно и то же место.

— Ты правильно понял, анхайр. Мы идём в У-Наринну. Но не жди, что мы тебе откроем глаза на всё, что уже произошло, на всё, что происходит, и на всё, что ещё только может произойти. Этого мы не сделаем, неважно почему.

— Я догадываюсь — почему. В У-Наринне каждый должен действовать по велению сердца и разума, и лучше заранее ничего не знать. Так?

— Почти. Что касается тебя — так. Что касается остальных — отнюдь.

— Ладно. Могу я спросить, почему вы вдруг изменили отношение ко мне и… — я замялся, — моей спутнице?

— К девушке-мадхету? Но ты уже слышал — сначала мы приняли вас за посланцев Седракса. А Седракс наш враг, причём враг заклятый, с которым невозможны компромиссы и соглашения. Он рвётся к власти, и мы ему мешаем. Мой народ почти исчез с лица мира — отчасти стараниями Седракса. Кстати, если Седракс победит в этот раз, та же участь ждёт и вас, оборотней.

Кроме того, не забывай, что первыми на вас напали хоринги, но не мы. На вас напал Иланд, а он молод и неопытен.

Ульфенор вдруг печально вздохнул.

— Был молод и неопытен. Следовало всего лишь предупредить его о нашем пути. Тогда он, Винор и Лейси остались бы в живых. Да и Фиссен с Аэд Шанаром — тоже.

Речь шла о трёх хорингах, убитых мной и Тури на перевале. И о тех, что полегли позже, когда мы сумели ускользнуть из Сунарры. Я искоса взглянул на хоринга-вожака. Похоже, он не собирался мстить мне за смерть сородичей.

— Можешь не бояться нашего гнева, анхайр. Мы понимаем, что Иланд загнал вас в тупик, и глупо с его стороны было ждать от вас покорности. Свою жизнь каждый продаёт подороже. Вы оказались сильнее, потому что больше похожи на людей, чем мы. Что ж, такова воля Вечности. Я преклоняюсь перед Иландом — он хотел спасти народ хорингов, но ему не повезло. В его смерти и смерти его друзей больше виноват я, не предупредивший никого из молодых магов об уходе в Путь. Я хотел сделать всё сам… Быстро же пришло время первой расплаты с Вечностью!

Я вздрогнул. В словах Ульфенора сквозила странная безжалостность к себе и к миру. У людей не бывает такого отношения к событиям — бесстрастного, абсолютно непредвзятого. Хоринги же были явно способны на подобные оценки и мысли.

— К тому же, Тил и Ганион отомстили вам за Иланда, Винора и Лейси. И за Фиссена с Аэд Шанаром. А значит, между нами больше нет счётов.

Я взглянул на остальных хорингов. Вроде бы я даже узнал двоих, тех, кого видел перед смертью. Они смотрели на меня совершенно спокойно, без зла, лишь с хорошо заметной грустью. Тьма! На убийцу Тури я бы не смог глядеть без ненависти, и уж точно никто не обнаружил бы у меня в глазах грусти. Наверное, это потому, что я не хоринг, а оборотень, а оборотни слишком похожи на людей.