Конечно, гамбит Альенде с военными был рискованным шагом (гамбитом эту комбинацию считала СПЧ – социалисты думали, что, обеспечив стабильность и порядок, президент принес в жертву революционные преобразования) оттого, что вся лояльность армии держалась в основном на Пратсе и Сепульведе. Однако и за заговорщиками тогда большинство офицеров еще не шли. Британский посол в Сантьяго сообщал в Лондон, что несколько генералов и офицеров среднего звена, а также «значительное количество» солдат, особенно в сухопутных войсках и ВВС, поддерживают Народное единство. Однако большинство офицеров и сержантов на стороне оппозиции, «правые, националистические тенденции очень сильны, особенно среди офицеров среднего звена и сержантского состава»[763].

5 ноября Пратс предъявил забастовщикам ультиматум: они немедленно (в течение 48 часов) возобновляют торговлю и транспортировку грузов, а взамен правительство возвращает реквизированные грузовики и освобождает арестованных. Никаких других требований Пратс выполнять не собирался. Он не обещал даже реституции реквизированных в ходе забастовки предприятий. Судьбу каждого из них должна была решать специальная смешанная комиссия гремиалистов и властей при участии трудового коллектива того или иного завода. Последнее условие на деле означало, что назад никто никому предприятий не вернет – рабочие этого просто не допустили бы. А правительство не стало бы применять силу против тех, кто хранил ему верность в самую трудную минуту.

6 ноября 1972 года стачка гремиалистов прекратилась. Чрезвычайное положение было отменено.

С политической точки зрения забастовка была полным фиаско – многие стали винить в экономических трудностях не правительство, а оппозицию. Однако нанесенный ею ущерб национальной экономике оказался невосполнимым.

Как уже упоминалось, правительство повысило в августе 1972 года розничные цены, а с 1 октября – заработную плату. С учетом масштабного повышения цен (индекс роста цен в январе – сентябре 1972 года составил 99 %[764]) министерство экономики полагало, что примерно целый год можно было бы не трогать ни зарплату, ни цены. Однако забастовка привела к массовой нехватке продовольствия в стране, особенно картофеля, овощей, молока и мяса. А поскольку стачка сорвала сев на миллионах тысяч гектаров – из-за нехватки горючесмазочных материалов не засеяли тысячи га сахарной свеклы, что означало тотальный дефицит сахара в следующем году, – было понятно, что в 1973-м продовольствия в стране станет еще меньше. Общие потери в сельском хозяйстве оценивались в 300 миллионов эскудо. В трюмах неразгруженных кораблей погибло продовольствия на 50 миллионов эскудо.

Купить за границей все необходимое продовольствие, как постоянно делали раньше при всех правительствах, Альенде не мог: иски «Кеннекота» заблокировали фактически весь экспорт меди. Министр финансов оценил ущерб от действий американской компании в 140 миллионов долларов. А на экспорт меди приходилось 80 % валютных поступлений в стране. Причем из-за стачки профсоюзов ХДП не было произведено примерно 5 тысяч тонн меди, что равносильно потере 5 миллионов долларов. Оказался подорван и внутренний бюджет – из-за забастовки правительство не получило 50 % запланированной суммы налога с продаж[765]. Общие налоговые потери превысили 1,1 миллиарда эскудо.

В этих условиях в Чили расцвел «черный рынок». По фиксированным ценам стало невозможно купить даже хлеб. Люди стояли в очередях часами. Перебои в торговле начались даже с мукой и картофелем. В Сантьяго пропала зубная паста, так как издержки ее производства превышали установленные государством фиксированные цены.

Папа Павел VI в ноябре 1972 года направил в Чили в виде гуманитарной помощи 2600 тонн пшеничной муки. Кубинское население, получавшее сахар по норме от 2 до 4 килограммов в месяц, решило добровольно передать часть своего рациона Чили. В результате кубинцы отправили Альенде 40 тысяч тонн сахара.

Несмотря на сложное положение с валютой, рос и импорт продовольствия. В 1972 году было закуплено за рубежом 745 тысяч тонн пшеницы (в 1971 году – 367 тысяч тонн). Однако забастовка привела и к падению производства этой культуры в самой Чили – с 1368 тысяч тонн в 1971 году до 1195 в 1972-м[766].

В целом сельскохозяйственное производство в Чили в 1972 году снизилось на 7,4 %, промышленность выросла на 2,2 %, а торговля – на 3,8 %.

Несмотря ни на какие трудности, правительство наращивало обеспечение молоком детей. В 1972 году молоко получали регулярно уже 80 % всех чилийских детей, хотя правительство установило себе на этот год плановую цель в 75 %[767]. Появились специальные карточки для получения молока – всего программой было охвачено 35 % населения Чили.

Населению бесплатно роздали около 5 миллионов школьных учебников.

В целом подушевое потребление продуктов в Чили в 1972 году выросло по сравнению с 1971 годом на 7,9 %. И все же в частной торговле наблюдался дефицит многих товаров.

Одновременно с дефицитом в частной торговле росли цены: в октябре – декабре 1972 года они увеличились на 32 %. а за весь 1972 год – на 163,4 %. «Меркурио» злорадно писала, что Чили стала чемпионом мира по инфляции. Такого годового роста цен история страны еще не знала.

Забастовка и саботаж привели к тому, что ВВП Чили в 1972 году снизился на 1 %. Однако безработица тоже сократилась и достигла самого низкого уровня за всю историю Чили – 3,1 %[768].

Новый министр экономики, представитель МАПУ Фернандо Флорес считался сторонником Альенде и скрытым коммунистом. Портфель министра финансов сохранил коммунист Мильяс, коммунист и лидер КУТ Фигероа стал министром труда. Флорес и Мильяс были преисполнены решимости активно бороться с инфляцией.

Выбор средств борьбы с дефицитом и инфляцией у экономического блока правительства был невелик. «Меркурио» и частные предприниматели предлагали просто отпустить цены (напомним, что правительство регулировало цены в Чили еще во времена Фрея и даже раньше). Но после разрушительной забастовки предпринимателей отпуск цен означал их рост в несколько раз, так как наполнения товарного рынка ждать было неоткуда. Без адекватного роста зарплат большинство населения Чили стало бы голодать. 85 % чилийцев и так получали зарплату и жалованье менее трех прожиточных минимумов в месяц. Но повысить зарплату правительство могло только путем печатания новых денег, а это не решило бы проблему товарного дефицита и лишь снова повысило бы инфляцию. И до забастовки почти 90 % госбюджета уходило на выплату зарплат и пособий.