крики убиваемых) были слышны издали, то свидетелями случившегося становится весь город Мариямполе с его окрестностями.

Основываясь на собственных (с осмотра местности) и полученных от свидетелей данных, комиссия установила, что 1 сентября 1941 года и в позднейшие дни, по приказу немецких должностных лиц, на откосе у Мариямпольских городских казарм, упирающихся в излучину Шешупе, было убито примерно 7—8 тысяч человек еврейской национальности и примерно тысяча людей других национальностей, доставленных из Мариямполе и уезда. Комиссия установила, что рвы копали насильно согнанные люди, облавы проводили назначенные немцами полицейские или продавшиеся немцам лица, но отдавали приказы и показывали пример немцы. Основным охранением (последнее оцепление места казни) была немецкая жандармерия местной немецкой комендатуры. Убийства на месте инструктировали и командовали ими также немцы.

Комиссия, основываясь на показаниях свидетелей, установила, что казнь проводилась с невиданной жестокостью. Смертников укладывали ничком в рвы, а затем расстреливали с края рва из автоматов и присыпали слоем земли толщиной в две лопаты над каждым рядом. Убийства тянулись с 10 часов утра до 14 часов пополудни; вначале были расстреляны мужчины, потом женщины, дети, больные. В рвы смертников загоняли после предварительного обыска; их оставляли лишь с одеждой, прикрывающей половые признаки. Пополудни, когда уничтожали женщин и детей, уже не было ни желания, ни возможности блюсти порядок убийств, установленный немцами: людей просто сталкивали на окровавленный ряд тел и заступами, а также прикладами размозжали головы младенцам. Моральные страдания убиваемых перед рвами, в рвах и во время суточного ожидания в переполненных казарменных конюшнях были ужасающими: большая их часть оказалась охваченной поразительной апатией и послушанием, своеобразным душевным обмороком и крайним отчаянием. Комиссия установила также, что, поскольку убийцы большей частью были пьяны, примерно треть смертников попадали в рвы в обморочном состоянии, живыми или только тяжело раненными. Многие младенцы попали в рвы живыми. Живыми их топтали в рвах сапоги немецких убийц, живыми их и накрыла земля. По показаниям свидетелей, емкость всех восьми рвов была примерно одинаковой».

Четыре жителя Мариямполе — З. Швирмицкене, К. Вашкялис, К. Бартушка и А. Бартушка, свидетели страшных убийств, в своем заявлении говорят:

«Перед десятью часами, по приказу немцев, бывший старшина Гиржада дал свисток, и должны были раздеться как мужчины, так и женщины. После обыска сперва начали выгонять из конюшен мужчин в колоннах примерно по 300 человек вниз, к выкопанным рвам, и велели лечь ничком. Стоя на краю, холуи Гитлера, вооруженные винтовками, автоматами и другим оружием, принялись расстреливать лежащих людей. Начальник гестапо прыгнул в яму вместе с другими палачами и топтал сапогами стонущих и умирающих людей. Выстрелы, крики умирающих и ругань палачей сводили с ума согнанных на работы рабочих, которые ждали такой же участи.

Когда затихли стоны, был дан приказ забросать тела землей. Земля пропиталась кровью. Тотчас же укладывали вторую партию наверх и снова расстреливали, — так рядами, одних на других, пока не заполнили весь канал.

Убийцы трудились вовсю: их ноги и руки были в крови, они не переставая кричали, как сумасшедшие, шатались. Остался непочатым только восьмой ров, который позднее заполнили почти одними литовцами, доставленными из Мариямпольской и других тюрем.

После страшных убийств «герои» 1 сентября устроили пирушку в бывшей столовой Климайте, где они отмывали руки и одежду, запачканную кровью невинных людей, водой, а совесть и рассудок (если у них они еще имелись) — водкой и пивом», — заканчивают свидетели.

Мариямпольский рабочий И. Максимов, которого вместе с другими мариямпольцами пригнали, чтобы закопать могилы, в своем заявлении дает такие жуткие подробности убийств:

«Когда мы начали копать рвы, прибыл немецкий комендант в сопровождении своей свиты и мариямпольского окружного советника Гоштаутаса, поставленного немцами. В коротких речах они доказывали согнанным сюда рабочим, почему следует расстрелять евреев. Вскоре, примерно в 10 часов, раздался свисток, и с пригорка начали спускаться к Шешупе обреченные. Молодые мужчины от казарменных конюшен спускались строем совершенно голыми. Когда гнали также полуголых женщин, детей и стариков, строй, конечно, распался. Людей избивали всем, что попадалось под руку. Мужчин гнали отрядами по 200—300 человек, женщин и детей — по 300—400. С пригорка они спускались с криками, стонами, как бы что-то напевая. Вокруг берегов Шешупе выстроились два ряда охраны. Последний ряд состоял из немецкой жандармерии с ручными пулеметами. Расстрел проводился с края рвов. Смертники сами должны были лечь ничком в ров. Позднее, когда послушание убиваемых нарушилось, смертников силой сталкивали в рвы, и сверху, под командованием немецких штурмовиков, их убивали из автоматов. Большей частью применялись разрывные пули, но добрая треть, если не половина, смертников были завалены землей еще с признаками жизни. Директор государственной торговли города Мариямполе Субоцкис, лежа под слоем земли с простреленной грудью, приподнялся на руках из-под земли и попросил прикончить его, не хоронить заживо. Поскольку убийцы были больше или меньше пьяны, то неточные выстрелы убивали лишь часть погребенных. Больных и слабоумных просто сваливали живьем на расстрелянных, раненых и били заступами так, что от удара по голове летели в стороны мозг и глаза. По сваленным в ров живым, мертвым и умирающим палачи ходили, топтали их сапогами.

Поначалу соблюдался порядок: в ров укладывали два-три ряда убитых, каждый ряд засыпали землей. Но когда дошли до страшно кричащих женщин и детей, тех сваливали просто кучами, едва присыпав сверху землей. Кричали как стоящие на краю, так и зарываемые. Земля еще долго колыхалась — это задыхались и страдали живые. Земля волновалась и на следующий день, когда согнали людей привести в порядок рвы.

То, что я пережил в тот страшный день, нельзя забыть: все еще стоят перед глазами убийцы, которые отмывали водой, привезенной пожарниками, забрызганные кровью лица, одежду и руки».

Недалек тот день, когда в Берлине будет развеваться Знамя Победы свободных народов. Победившие нации посадят на скамью подсудимых самых матерых убийц. Ни один из них не избежит заслуженного возмездия. Тогда будет воздано и за руины Мариямполе и за кровь невинных людей, пролитую на берегах тихой Шешупе.

А советский город Мариямполе поднимется из руин для новой жизни, к труду, науке и искусству, верный старым гуманистическим традициям, которые когда-то родились в стенах здешних школ и