Джимми вдруг замолчал и закрыл глаза, словно не в силах вынести то, что он представил… На исказившемся лице отразилась внутренняя боль. Продолжать рассказ он мог только шепотом.

– На следующее утро… о Боже мой! Мне этого никогда не забыть… Нита была в ужасном состоянии. У нее не хватило духу сообщить мне, что к ней приезжал Чарльз. Я думаю, она не могла поверить, что я не воспользуюсь появлением Чарльза, чтобы положить конец нашей связи… «Связь» – Боже, что за слово!.. Я имею в виду вот что. Если бы она мне сказала: Чарльз требует, чтобы она вышла за него, и угрожает ей, я уж не знаю чем… понимаете, какой великолепный это был бы предлог для меня? Словом, она больше не могла надеяться на мою защиту, у нее не осталось никого, на чье плечо она могла бы опереться. Если бы я хоть на миг мог себе представить, насколько серьезной была угроза Чарльза!.. – Побелевшими костяшками стиснутых кулаков он ткнул себя в лоб. – Нет, я должен был это знать, я не должен был допустить… Но нельзя было даже представить себе, что Чарльз может сделать такое, показав всем эту самую капсулу…

Он неожиданно поднялся и стал мерить шагами комнату. Двое сидели молча. Найджел напряженно думал. Чарльз Кеннингтон сидел, съежившись, на своем стуле и казался ушедшим в себя, таким же маленьким, каким отражался в выпуклом зеркале на другом конце комнаты. Джимми остановился у буфета, чтобы налить себе вина.

– Извините, – сказал он. – Хотите, Найджел? Персиковый ликер или что-то в этом роде…

Он вернулся к столу с двумя рюмками, держа их между пальцами за ножки. Найджел взял одну. Другую Джимми поставил рядом с Чарльзом. В комнате повисла тяжелая атмосфера того замешательства, какое бывает в клубе, когда одного из его членов при всем народе изобличат в шулерстве.

– Я не рассказывал этого раньше, – говорил Джимми, обращаясь к Чарльзу, как будто они условились делать вид, что Найджела тут нет. – Но разве могу я сидеть и ничего не предпринимать? Могу?.. – В голосе у него звучали почти просительные нотки. – Извини, Чарльз. Но ты меня вынудил…

Лицо майора Кеннингтона стало совсем маленьким и потерянным. Он не раскрыл рта.

– По-моему, Найджел, нет смысла просить вас забыть все, что вы тут услышали сегодня вечером, – сказал Джимми.

Найджел покачал головой. Он все еще ждал чего-то. Инстинкт подсказывал ему, что этим дело не кончится.

– Я позабочусь об Алисе. Обещаю тебе. С ней все будет хорошо. – Джимми вновь обращался к Чарльзу: – Почему ты молчишь?

Сидевший безучастно, как в воду опущенный, майор Кеннингтон заговорил наконец:

– Я очень, очень любил Ниту.

Слова эти он произнес раздельно, высоким и чистым голосом, так похожим на голос Алисы Лейк.

– Остается одно, Чарльз, – произнес Джимми с плохо скрываемым нетерпением.

– Да, – согласился Чарльз. – Только одно. – Он потянулся негнущимися пальцами к рюмке с ликером.

– Я думаю… О черт, эта повязка! Найджел, вы не могли бы ослабить ее немного, мне больно… Этот узел – никак до него не дотянусь.

Найджел встал и склонился над левой рукой Джимми. На несколько секунд он оказался спиной к Кеннингтону. Потом снова сел. Чарльз все еще держал рюмку, невысоко приподняв ее и всматриваясь в янтарного цвета жидкость. Потом перевел взгляд на Джимми и посмотрел ему в лицо лихорадочно блестящими глазами.

– Ну что ж, помянем Ниту! – сказал он. – Мир ее праху…

Стояла напряженная тишина.

– Пей, Джимми, – сказал он. – Ты тоже должен за нее выпить.

– За Ниту, – едва слышным, сдавленным голосом пробормотал Джимми Лейк.

Оба выпили: Джимми – несколькими глотками, Чарльз, как всегда, залпом.

В следующий миг Чарльз Кеннингтон вскочил на ноги, глаза у него вылезли из орбит, руками он царапал себе горло.

– Боже! Все горит! – с трудом, хрипло выдавил он из себя.

Найджел тоже вскочил и бросился было к Чарльзу, но почувствовал, как Джимми Лейк левой рукой с неожиданной силой удержал его за запястье.

– Не нужно, Найджел! Так лучше. Ради Бога, пусть он…

Чарльз Кеннингтон покачнулся. Он икал, хватая ртом воздух, лицо его покраснело, глаза остекленели. Затем он боком упал на стул, вывернулся, как червяк, соскользнул на пол, дернулся несколько раз и затих.

Рука Джимми, державшая Найджела за запястье, разжалась. Он задрожал и вздохнул обессиленно.

– Найджел, разве вы не понимаете? Я не мог пустить вас к нему… я должен был дать ему эту возможность. Для Алисы это было бы так ужасно: арест, суд, казнь через повешение и все такое. – Он говорил отрывисто, каким-то просящим тоном. – Я очень надеялся, что моя пилюля с ядом – у него. Извините за мой обман с повязкой. Я должен был дать ему шанс бросить пилюлю в ликер, пока вы не видите.

Найджел пристально посмотрел на него. Потом спросил, может ли он позвонить и вызвать врача и полицию.

– Телефон там, в книге, – сказал Джимми и, встав из-за стола, предложил Найджелу пройти с ним.

Телефон был скрыт за одной из белых панелей. Джимми сдвинул панель в сторону, вытащил аппарат.

– Какой номер вашего врача? – спросил Найджел. Джимми назвал номер. Найджел начал набирать – и тут за их спинами прозвучал высокий голос:

– Не утруждайте себя, мой дорогой. Только полицию. Это все, что нам нужно.

Найджел стремительно обернулся. Возле стола, на том самом месте, стоял майор Кеннингтон, целый и невредимый.

Джимми Лейк дико, словно в кошмарном сне, вскрикнул. Крик оборвался так же внезапно, как раздался, и Джимми бросился к двери. Найджел успел схватить его за плечо – за раненое плечо, отчего того развернуло и бросило в сторону обеденного стола.

Чарльз встал в дверях.

– Найджел, – попросил он, – будьте добры, обыщите его. Если этой штуки нет в одном из карманов, то посмотрите на полу. Но скорее всего в правом кармане пиджака или в правом кармане брюк.

– «Штульцевская штучка»? – спросил Найджел.

– Да. Или что-то похожее.

– Ладно, ладно, ладно… – чуть слышно, обессиленным голосом твердил Джимми Лейк.

Он стоял, навалившись на край стола. Рука его потянулась к правому карману. Найджел прыгнул к нему. Время, когда можно было рисковать, миновало. Он схватил Джимми за запястье, прежде чем тот успел вытащить руку.

– Ладно… – повторил Джимми. – Не бойтесь. Это всего лишь… вот… – Он медленно поднял руку и разжал ладонь; на ней лежала маленькая сломанная капсула. Джимми ошарашенно замотал головой. С лица его не сходило изумленное выражение. – Не понимаю, – бормотал он, глядя на Чарльза. – Не понимаю…

– Это имитация. В ней не было ничего, кроме водички. Совершенно безвредно. Я бы ни в коем случае не стал пить ликер, в который ты добавил отраву, если бы не знал, что это вода. Зеркала, Джимми, иногда здорово помогают. Да, я видел, как ты вылил что-то в рюмку с ликером, когда Мармелад отвлек наше внимание. Я не спускал с тебя глаз.