не говорить об этом никому, пока тот сам не станет отцом. Итак, благодаря поддержке Агесилая, Сфодрий был оправдан, и возмущенные афиняне объявили лакедемонянам войну.

В 378 г. до Р.Х. Агесилай во главе войска лакедемонян вторгся в Беотию и предал окрестности Фив опустошению. Затем он отступил, оставив в Феспиях Фебида. В том же году Фебид потерпел поражение и сам пал в бою. В следующем году Агесилай повторил свое вторжение и вновь предал страну систематическому опустошению. Фиванцы оказались вследствие недостатка хлеба в очень тяжелом положении; уже два года они не могли снимать с полей жатвы. Возможно, действуя против врага прежним способом, Агесилай мог бы в конце концов сломить его упорство, но в 376 г. до Р.Х. он тяжело и надолго заболел. На пути из Фив, в то время, как его войско находилось в Мегарах, он шел однажды из храма Афродиты. Вдруг у него лопнула какая-то жила, и кровь потекла из тела в здоровую, не хромую ногу. Голень необычайно раздулась и причиняла Агесилаю невыносимую боль. Тогда какой-то сиракузский врач вскрыл ему жилу около лодыжки. Кровь брызнула и, не переставая, текла целые сутки. Никакими средствами не удавалось остановить кровотечение, пока Агесилай не впал в беспамятство; тогда кровотечение само собой прекратилось. После этого Агесилай был отвезен в Лакедемон, где долго пролежал больным, не будучи в состоянии выступить в поход.

Тем временем, в 375 г. до Р.Х. фиванцы взяли Феспии, а затем разбили близ Тегиры в открытом бою две спартанские моры, причем погибли оба спартанских полемарха. После этого они легко покорили Беотию и восстановили свою гегемонию. Еще прежде афиняне разбили лаконский флот в проливе между Накосом и Пиросом. Из 83 лаконских триер афинский наварх Храбрий захватил 49, а 24 потопил. В 373 г. до Р.Х. другой спартанский наварх Мнасипп потерпел тяжелое поражение на Керкире и сам пал в бою. Но в том же году фиванцы взяли и разрушили Платеи. Это до крайности возмутило афинян, имевших с платейцами очень давнюю дружбу, и охладило их рвение. В самом деле, пока афиняне вели войну со Спартой, фиванцы потихоньку прибрали к рукам всю Беотию и приступили к завоеванию Фокиды. Могущество фиванцев стремительно возрастало и теперь уже внушало опасение самим афинянам. Итак, обе стороны стали искать путей к примирению. (Ксенофонт: «Греческая история»; 6; 2,3).

12) Калиев мир и битва при Левктрах

В 371 г. до Р.Х. для обсуждения условий мирного договора в Лакедемон съехались посольства из всех концов Эллады. В числе фиванских послов был Эпаминонд – муж знаменитый своей образованностью и познаниями в философии, но тогда еще не проявивший себя как полководец. Видя, что все прочие пресмыкаются перед Агесилаем, он один решился выступить с откровенной речью, в которой говорил не только об интересах фиванцев, но и об общем благе всей Греции. Он указал, что война увеличивает могущество Спарты, отчего все остальные терпят ущерб, что мир должен быть основан на началах всеобщего равенства и справедливости, что он будет прочным лишь в том случае, если все будут между собой равны.

Затем был заключен мир, по которому стороны обязались вывести из союзных городов гармостов, распустить сухопутные и морские силы и предоставить автономию всем городам. На верность этим условиям мира присягнули все участники конгресса. Фиванцы были занесены в список государств, давших клятву, но на следующий день Эпаминонд вернулся и потребовал, чтобы в списке поклявшихся слово «фиванцы» было заменено словом «беотийцы». "Мы позволим беотийским городам приносить клятву каждому от своего имени лишь тогда, когда и вы позволите вашим периэкам приносить клятву от каждого отдельного города,” – сказал он. Тогда Агесилай в страшном гневе вскочил с места и потребовал, чтобы Эпаминонд заявил определенно, готов ли он предоставить независимость Беотии. Эпаминонд в свою очередь опять спросил, предоставят ли спартанцы независимость жителям Лаконики. Агесилай был возмущен и сказал, что не будет ничего исправлять в документе, на верность которому они уже поклялись и под которым уже подписались. Если же они не хотят участвовать в мирном соглашении, то он может их, если угодно, вычеркнуть. Таким образом, все прочие заключили между собой мир и только между лакедемонянами и фиванцами оставались враждебные отношения, и фиванцы удалились с конгресса в весьма мрачном настроении.

В это время другой царь – Клеомброт I стоял с войском в Фокиде. Эфоры тотчас отправили ему приказ выступить против фиванцев. Очевидно, спартанцы предполагали, что теперь, когда фиванцы лишились союзников, самое время покончить с ними. (Плутарх «Агесилай»).

Клеомброт прошел по гористой дороге, ведущей мимо Фисбы, неожиданно вышел к Кревсии, завладел этой крепостью и захватил 12 фиванских триер. После этого он двинулся вглубь материка и расположился лагерем близ Левктр. Фиванский лагерь находился против лакедемонского на холме в недалеком расстоянии; у фиванцев не было никаких союзников, кроме беотийцев. Тут друзья Клеомброта стали обращаться к нему с такими заявлениями: "Клеомброт, если ты не сразишься теперь с фиванцами, можно опасаться, что ты подвергнешься самой суровой каре со стороны государства." А противники царя говорили друг другу: "Теперь Клеомброт покажет, справедлива ли молва, что он доброжелатель фиванцев." Услышав об этом, Клеомброт пришел в ярость и решил вступить в бой.

Войском фиванцев командовал Эпаминонд. Убедив своих товарищей-беотархов не уклоняться от решительной битвы, Эпаминонд построил свое войско косым фронтом. На одном фланге он поставил лучших своих солдат (в том числе "Священный отряд" из 300 отборных фиванцев, которыми руководил друг Эпаминонда Пелопид). Более слабых воинов он выставил на противоположной стороне войска и приказал им избегать сражения и при наступлении врага отступать. Он полагал, что судьбу боя решит то крыло, на котором были построены отборные воины.

Когда началась битва, Эпаминонд вытянул свое левое крыло по косой линии, чтобы как можно больше оторвать от остальных греков правое крыло и напасть на Клеомброта, разом нанеся ему сокрушительный удар с фланга. Царь разгадал его замысел и начал перестраивать свой боевой порядок, развертывая и загибая правое крыло в намерении превосходящими силами окружить и запереть Эпаминонда, но в этот момент триста воинов Пелопида рванулись вперед, на бегу сплачивая ряды, и прежде чем Клеомброт успел растянуть крыло или, вернувшись в первоначальное положение, сомкнуть строй, напали на спартанцев, еще находившихся в движении и приведенных в замешательство собственным перемещением. Главный удар фиванцев пришелся как раз на то место фаланги лакедемонян, где находился Клеомброт и охранявший его отряд, сплошь состоявший из спартиатов. В последовавшем затем жестоком бою многие из них погибли и одним из первых