Она крепко обняла его и села в машину. Подняв глаза на дом, завела мотор и медленно поехала по аллее, а Нико остался стоять на дороге, глядя ей вслед.

В дверь Хантерс-фарм позвонили, и Нико, открыв, увидел стоящую на пороге Джанет Долан.

— И снова здравствуйте, — бодрым голосом сказала она.

— Привет, Джанет, — сказал он, жестом приглашая ее войти.

— Вот уж не ожидала, что когда-нибудь вернусь сюда продавать этот дом, — сказала она, проходя за ним в гостиную. — Особенно при таких трагических обстоятельствах.

— Могу себе представить, — сказал Нико, протягивая ей ключи.

— Этот бизнес такой ужасный, а они были славной парой, Кейт и Тони.

— Да, были.

— Ну, когда слишком близко подлетаешь к огню, можно и крылышки опалить, — заметила она тоном человека, много повидавшего на своем веку. — Слишком уж высоко они летали в своей жизни.

— Мне казалось, тебе нравится такое искрометное поведение, — раздраженно возразил он.

— Ну, я об этом ничего не знаю. Если сейчас оглянуться назад, все кажется чересчур избыточным, верно? — фыркнула она. — Теперь, когда официальный ликвидатор имущества назначил продавать дом меня, даже не знаю, кому я могу его предложить. Я объясняла им, что рынок загородной недвижимости сейчас мертвый. Нам, чтобы выжить в этих условиях, даже пришлось диверсифицировать свою деятельность и принимать на аукцион не только дома, но также антиквариат и другое имущество. — Она оглядела всякие старинные вещи в его гостиной. — Не хочешь продать что-нибудь стоящее?

Тут она заметила портрет Клары и подошла поближе, чтобы рассмотреть его.

— Где ты это взял?

— Это мое. Картина долгие годы принадлежала моей семье. На ней изображена первая жена моего деда, Клара.

Джанет приблизилась к холсту вплотную, внимательно изучая его.

— Так это же Джонатан Сеймор!

— Все правильно. Они были знакомы с Кларой.

Джанет возбужденно повернулась к нему:

— Но, Нико, ты хоть представляешь, за сколько сейчас уходят картины Сеймора? Да прямо-таки крышу срывает! Особенно сейчас, когда все ищут, куда можно надежно вложить свои деньги! Все вкладывают в живопись.

— Что, правда? — спросил Нико, подходя ближе и задумчиво вглядываясь в портрет.

В гостиничном номере Кейт в Дублине зазвонил телефон, и она сняла трубку.

— Кейт, это Майкл Делани, — произнес голос на другом конце линии.

— Привет, Майкл.

— Кейт, могла бы ты сегодня заехать к нам в офис и встретиться со мной?

— Сегодня? Ох, Майкл, вечером я улетаю в Нью-Йорк, и у меня правда совсем нет времени.

— Это очень важно.

— Но о чем хоть речь?

— Объясню при встрече.

Кейт тяжело вздохнула.

— Ну ладно. Увидимся в два. — Она повесила трубку.

— Спасибо, что смогла встретиться со мной вот так, практически экспромтом, — сказал Майкл, открывая свою папку, пока Кейт усаживалась напротив него. Он внимательно взглянул ей в глаза. — Кейт, вы ведь с Тони поженились на церемонии в Лас-Вегасе.

Кейт кивнула.

— Мы с ним приняли решение пожениться очень быстро. Поэтому прямо полетели туда и сделали это. Ты же знаешь, каким импульсивным мог быть Тони.

— Это точно. — На лице Майкла появилось страдальческое выражение. — Кейт, просматривая бумаги Тони, я нашел свидетельство о вашем браке, и… Не знаю, как сказать тебе об этом, только… В общем, похоже, что вы с ним никогда не были женаты — в юридическом смысле этого слова, по крайней мере.

— Что? Да это просто смешно!

— Боюсь, что совсем не смешно. После того как вы после женитьбы вернулись в Ирландию, Тони получил информацию, что у заведения, в котором прошло ваше бракосочетание, не было лицензии на официальное проведение таких обрядов.

— Но почему же он мне ничего не сказал? — изумленно спросила Кейт.

— Согласно этим записям, он не хотел тебя расстраивать… К тому же… — Майкл немного смутился. — В общем, вы поженились так быстро, зная друг друга совсем недолго, и он хотел убедиться, что брак ваш будет успешным, прежде чем переоформлять его. Получается, что свадьба ваша была недействительной. Ты же знаешь Тони: он всегда в любом контракте любил оставлять для себя скрытую юридическую лазейку…

— …чтобы всегда, при желании, можно было отказать от контракта, — произнесла Кейт слова, которые Тони столько раз ей повторял. — Получается, и включая нашу свадьбу!

— О, я уверен, что Тони собирался исправить эту ситуацию, как только у него дошли бы руки. В своем завещании он все оставил тебе… но было это тогда, когда оставлять ему было уже нечего.

— Однако что все это означает? Помимо того, что наше супружество было обманом.

— Супружество — да, но не ваши отношения. А означает это, что ты не несешь никакой ответственности по его долгам. Все, что ты подписывала в качестве его супруги, недействительно, поскольку его женой ты фактически не являлась.

— А меня не обвинят в мошенничестве?

— Каким образом? Ты здесь невиновная сторона. Конечно, они попытаются это сделать, но я уверен, что их борьба ни к чему не приведет. Подписи эти принадлежат Кейт Фэллон, а мы с тобой только что выяснили, что Кейт Фэллон как таковая не существует — по крайней мере юридически. Ты, оказывается, всегда оставалась Кейт Донован. Так что ты свободна, Кейт.

— Возможно, именно поэтому он так никогда и не собрался жениться на мне по-настоящему, — сказала Кейт и расплакалась. — Он не смог оставить лазейку для себя, чтобы выпутаться из долгов, зато сумел найти ее мне. Ох, Тони! — Она воздела глаза к небу и сквозь слезы рассмеялась. — Какой же ты замечательно умный — хоть и дурак.

106

В забитом до отказа людьми зале для аукционов компании «Доланс» Нико топтался в задних рядах. Портрет Клары был выставлен рядом с аукционным подиумом, на котором возвышалась Джанет. Нико до сих пор находился под впечатлением слов Джанет насчет высокой ценности этой картины: она, похоже, была уверена, что сможет выручить за нее несколько сотен тысяч евро. Он даже боялся в это поверить.

— Леди и джентльмены, — начала Джанет, и ропот в зале сразу затих, — аукцион «Доланс» рад представить на сегодняшние торги картину кисти Джонатана Сеймора. Это портрет леди Клары Армстронг. Портрет хранился в семье Армстронгов с момента своего написания. Знаменитый художник Сеймор заслуженно обрел международное признание…

Пока Джанет распевала дифирамбы холсту, Нико погрузился в свои мысли. Сейчас все было совершенно по-другому по сравнению с тем, когда он был вынужден продавать дом. Здесь не было никаких долговых обязательств, готовых тут же поглотить вырученные деньги. Как только Джанет начала торги, предложения стали поступать быстро и решительно, пока он наконец не услыхал ее возбужденный возглас: