Может, к Семерке подойти потихоньку? Может, у Торни есть хоть немного грибочков, гномы, кажется, тоже их любят…

Нет, только не плакать… не должны… видеть зареванным… подданные…

Мы все умрем. Да, умрем. Все. Здесь. Но это не повод развешивать сопли! Я мужчина! Я король! Я должен!

Ну за каким демоном моя матушка дала этому эльфу!

— По очереди, — предупредил король, влетая в кабинет и падая в свое любимое кресло времен Деимара I.

Первой отозвалась Морриган, почему-то стараясь не смотреть никому в глаза.

— Жак нашел Мафея. Даже смог обменяться с ним парой слов и, если понадобится, сможет передать инструкции. Но, как я и говорила, определить местонахождение он не в состоянии. Мафей тоже не знает, где находится. С девушкой его разлучили, королеву он не видел. По крайней мере, выяснили, что он жив. Значит, пленников не убили сразу — и надежда есть.

— И вполне реальная, — поддержал ее Хирон, разворачивая на столе огромную карту, нарисованную, судя по всему, во времена его молодости. — Шестьдесят восьмой портал в последний раз активизировался четыре дня и восемь часов назад. Следующий сеанс будет сегодня в девятнадцать часов пятьдесят три минуты. Очень удачно. А еще большая удача заключается в том, что за полтора часа до этого портал будет активен на связь с сорок пятым… — Карандаш взлетел над картой и опустился неподалеку от Сорелло. — У нас будет прекрасная возможность перебросить все необходимое прямо через этот самый портал и спокойно дождаться в полной готовности, когда прибудет Горбатый со свитой и пленниками. Активное время — тридцать девять минут, можно хоть целый отряд переместить.

— Замечательно, — процедил Шеллар сквозь зубы, в которых была намертво зажата дымящаяся сигара. И это ясно свидетельствовало, что вовсе не так уж все замечательно. Если его величество был даже не в состоянии набить трубку, то дело действительно плохо. — Кто-нибудь, позовите мэтра Алена. Пусть пригласит сюда Флавиуса. Надо срочно обсудить подробности. Мэтр Силантий, что сказал Урр?

— Вождь заявил, что ничтожный похититель не только пожалеет о своей наглости, но и забудет собственное имя.

— Он согласился с вашими советами?

— Да, Урр сделает все так, как вы просили.

— Будем надеяться, что это сработает… — по-прежнему не разжимая зубов, проворчал король.

Хирон перебросился несколькими фразами с отсутствующим здесь Аленом и сообщил, что Флавиуса доставят минут через десять, как только он дослушает два последних отчета от подчиненных касательно поисков ее величества.

— Подождем… — кивнул король, но скучать в ожидании ни ему, ни почтенным мэтрам не пришлось. Прямо, посреди кабинета яркой зеленью заклубился телепорт и чуть ли не на королевском столе возник Толик. Вид у него был такой деловой и озабоченный, что с непривычки можно было поверить, будто инспектор Темной Канцелярии полностью осознал важность своей миссии.

— Здрасте, — поспешно кивнул он, обнаружив в кабинете толпу посторонних магов. — Ваше величество, можно говорить или уединимся?

— Говори, — тут же отозвался король и замер, даже сигару жевать перестал.

— В общем, они все живы, хотя Ресс и нагородил такого, что без пол-литра не разберешь.

— Дословно, — жестко потребовал Шеллар, — и без «величеств».

— Я вам тут что, диктофон — дословно? Тебе лично было рекомендовано не верить ночи, но радоваться дню. Понимай как хочешь. На прямой и четкий вопрос, где нам искать Киру, наш провидец зачем-то выдал ее точный психологический портрет. Когда же я напомнил, что собственную жену ты и без его помощи хорошо знаешь, а от него требуется местонахождение, Ресс «увидел» много воды, скелеты в подземелье и безымянную могилу. Можешь толковать это все на свое усмотрение. Только могилу близко к сердцу не принимай, она к делу не относится. Что-то Ресс толковал об украденном имени, я не совсем понял, но покойник точно вековой давности. Больше ничего он по делу не сказал, так как вдруг ни с того ни с сего обнаружил Макса. Вполне живым и в обществе двух прекрасных дев. Тут сеанс ясновидения пришлось закончить, так как присутствовавшие родственники хором взвыли, что убьют этого бабника сами, все кинулись искать, кто как умеет, и обо мне напрочь забыли. Вот и все, а я побежал, надо еще мистралийцам кое-что передать.

Король бросил в зеленый туман «спасибо» и склонился над картой, рассматривая южное побережье Мистралии.

— Флавиус должен лучше знать… — пробормотал он себе под нос, — есть ли в этих местах острова-тюрьмы…

Маги согласно закивали, вразнобой подтверждая, что обязательно должны быть. Только мэтресса Морриган, которая изменилась в лице еще при упоминании «украденного имени», осторожно поинтересовалась состоянием коллеги Истрана. Непонятно, зачем он ей понадобился именно сейчас. Вряд ли мэтр знал об островах-тюрьмах больше Флавиуса.

Однажды Кантору попалось в каком-то тексте слово «ад», и он спросил у Ольги, что это такое. Бедная девушка долго и честно излагала сначала мифологию родного мира, потом различные переносные значения слова, потом рисовала на бумажке корявых демонов с убогими рожками и длинными хвостами и даже, кажется, что-то исполняла в лицах. Кантор так и не смог достаточно ясно представить себе картину этого странного места, но сделал вывод, что придумать такое мог только полностью сбрендивший мистик. И никогда не предполагал, что настанет день, когда ему придется своими глазами увидеть наяву этот «бред безумного мистика».

Все вокруг ревело, выло и грохотало, с неба падал огонь вперемешку с обломками и останками, шатались прочные каменные стены и даже сама земля, казалось, дрожала, как испуганная девственница… Так, это опять внутренний голос… даже в аду от него нет покоя…

Впоследствии Кантор очень четко помнил, как лежал, закрыв руками голову и пытаясь своим телом продавить яму в каменной кладке. Не столько от страха, сколько от полнейшего непонимания, что происходит и как с этим бороться. Отвратительное сознание беспомощности перед неведомой, но грозной силой на время лишило его (как, впрочем, и всех товарищей) способности соображать и действовать. Невозможно было даже представить себе, какое же действие может помочь в такой ситуации, когда смерть падает с неба, а ее источник недосягаем. Единственная более-менее связная мысль, которая пришла на ум Кантору, была почему-то об Ольгином дедушке, погибшем на войне.

Через некоторое время общее оцепенение прошло само собой, — видимо, привыкли, освоились, поняли, что еще живы, и почувствовали необходимость что-то все-таки делать. А может, товарищ Пассионарио, как всегда, поколдовал.

Кантор приподнялся и огляделся. Рядом сидел Бандана, горестно обхватив руками голову, и с похвальным упорством вопрошал сам себя, отчего же он такой придурок и что же теперь делать. Заметив, что на него смотрят, писарь тут же прекратил свое недостойное занятие и, наклонившись пониже, прокричал прямо в ухо:

— Ты видел, что делается?