– А разве вы не будущая королева?

Глаза Кетриккен были серыми, как сталь, когда она встретила его взгляд.

– Королева. Вы спрашиваете, не лгу ли я вам?

Наступила очередь Браунди отвести взгляд.

– Нет, нет, моя королева. Такая мысль не могла бы прийти мне в голову.

Молчание продлилось долго. Я не знаю, был ли какой-нибудь легкий сигнал от Кетриккен, или Меллоу действовал инстинктивно, но он сильнее ударил по струнам. Через мгновение он распевал зимнюю песню, полную ударных нот и пронзительных рефренов.

Больше трех дней прошло, прежде чем Браунди был наконец допущен в королевские покои. Кетриккен пыталась изобретать какие-то развлечения, но трудно отвлечь человека, чьи мысли направлены на заботу о своем герцогстве. Он был вежлив, но рассеян. Вера, его вторая дочь, быстро подружилась с Шелле и, по-видимому, забывала о большей части своих бед в ее обществе. Целерити все время сидела рядом с отцом, и когда ее темно-синие глаза встречались с моими, они были похожи на открытые раны. От этого взгляда меня охватывала странная смесь эмоций. Я испытывал облегчение от того, что она не ищет моего общества, и в то же время знал, что ее холодность ко мне была отражением чувств ее отца по отношению ко всему Баккипу. Я радовался, что она избегает меня, и в то же время это ранило меня, потому что я не заслужил ее гнева. Когда приглашение наконец поступило и Браунди поспешил к королю, я стал надеяться, что это затруднительное положение изменится. Уверен, не я один отметил, что королева Кетриккен не была приглашена на совет. Меня, конечно, тоже не пригласили. Но нечасто королеву ставят на тот же социальный уровень, что и незаконного племянника. Кетриккен сохраняла хладнокровие и продолжала показывать Шелле и дочерям Браунди горную технику вплетения бисера в вышивку. Я держался неподалеку от стола, но сомневался, что они думают об этой работе больше, чем я.

Ждать нам пришлось недолго. Меньше чем через час герцог Браунди появился в Большом зале яростный и холодный, как штормовой ветер. Он сказал Вере:

– Пакуй наши вещи. – И потом обратился к Целерити: – Скажи страже, чтобы были готовы выйти в течение часа. – Затем он очень сдержанно поклонился королеве Кетриккен: – Моя королева, прошу разрешения отбыть, поскольку Дом Видящих не собирается предложить никакой помощи и Бернс теперь должен сам заботиться о себе.

– Разумеется. Я вижу, что вам нужно спешить, – серьезно ответила Кетриккен, – но я все-таки предлагаю вам пожертвовать своим временем для еще одной трапезы. Не хорошо пускаться в такое путешествие на пустой желудок. Скажите, вы любите сады? – Ее вопрос был обращен не только к Браунди, но и к его дочерям. Они посмотрели на своего отца. Через мгновение он вежливо кивнул.

Его дочери осторожно сказали Кетриккен, что любят сады, но выглядели явно озадаченными. Сад? Зимой? Под воющим штормом? Я разделял их недоумение, но в этот момент Кетриккен обратилась ко мне:

– Фитц Чивэл, выслушай мои пожелания. Розмэри, пойди с лордом Фитцем Чивэлом на кухню. Приготовь еду, какую он укажет, и принеси ее в Сад Королевы, а потом проводи туда наших гостей.

При этих словах я в отчаянии широко открыл глаза. Нет. Не туда. Взобраться на башню и так стоило немалых трудов, не говоря уж о том, чтобы выносить чашки с чаем на исхлестанную бурей площадку наверху. Я не мог вообразить, о чем она думает. Улыбка, которой она ответила на мой тревожный взгляд, была, как всегда, открытой и спокойной. Взяв под руку герцога Браунди, она вывела его из Большого зала. Его дочери вместе с наперсницами королевы шли сзади. Я повернулся к Розмэри и изменил распоряжения королевы.

– Пойди найди теплую одежду и догони их. Я сам позабочусь о еде.

Девочка весело убежала, а я поспешил на кухню. Я коротко сообщил Саре о нашей нужде, и она быстро уложила на поднос подогретые булочки и добавила стакан теплого вина для меня.

– Отнеси это сам, а я пришлю еще с мальчиком.

Я улыбнулся про себя, когда взял поднос и поспешил к Саду Королевы. Сама королева может называть меня лордом Фитцем Чивэлом, но повариха Сара ни на минуту не задумается, прежде чем послать меня отнести поднос с едой. Как ни странно, в этом было что-то утешительное.

Я взобрался по лестнице быстро, как мог, и остановился отдышаться на верхней площадке. Я закутался, чтобы укрыться от дождя и ветра, и распахнул дверь. На башне было холодно и отвратительно, как я и ожидал. Наперсницы королевы, Шелле и дочери герцога Браунди столпились под жалким укрытием двух соединенных стен и куска парусины, который был растянут прошлым летом в качестве защиты от солнца. Под ним ветер был не таким сильным, кроме того, навес спасал от ледяного дождя. Там стоял маленький стол, на который я водрузил поднос с теплой едой. Уютно закутанная Розмэри стащила булочку с края подноса. Леди Модести хлопотала, раздавая еду. Королева и герцог стояли у самого края парапета, глядя из-за зубчатой стены на открытое море. Ветер взбивал белую пену и так швырял чаек, что они не могли взлететь. Я подошел к Кетриккен и Браунди. Они тихо разговаривали, но рев ветра сделал безнадежной мою попытку подслушать их беседу. Я пожалел, что не догадался взять плащ для себя. Я почти мгновенно промок насквозь, зубы мои стучали, но я пытался улыбаться, когда передавал им вино.

– Вы знакомы с лордом Фитцем Чивэлом? – спросила Кетриккен у Браунди, принимая вино.

– Конечно. Я имел удовольствие видеть его у себя за столом, – заверил ее герцог. Капли дождя повисли на его кустистых бровях, ветер трепал его плащ.

– Значит, вы не будете возражать, если я попрошу его присоединиться к нам? – Несмотря на дождь и ветер, королева разговаривала спокойно, как будто мы грелись на весеннем солнце.

Я подумал, понимает ли Кетриккен, что Браунди примет ее вопрос как завуалированный приказ.

– Я приветствовал бы его советы, если вы считаете, что у него достаточно мудрости, – неохотно согласился Браунди.

– Я надеялась, что вы согласитесь. Фитц Чивэл, возьми себе немного вина и присоединяйся к нам, пожалуйста.

– Как пожелает моя королева. – Я низко поклонился и поспешил исполнить приказ. Мой контакт с Верити становился все более хрупким по мере того, как шло время и он уезжал все дальше, но сейчас я ощущал его жгучее нетерпеливое любопытство. Я поторопился к своей королеве.

– Нельзя исправить то, что уже сделано, – говорила королева, когда я вернулся. – Я скорблю, что мы оказались неспособны защитить наш народ. Однако, хотя я не могу исправить то, что уже сделали пираты, я, возможно, сумею защитить людей от наступающих штормов. Я прошу вас отвезти им это – с руки и от сердца их королевы.

Я заметил, что Кетриккен не упомянула о бездействии короля Шрюда. Я наблюдал за ней. Она двигалась одновременно неторопливо и целеустремленно. Засучив свободный белый рукав, который уже промок от дождя, она обнажила белую руку и вьющуюся по этой руке золотую змейку с вплетенными в нее темными опалами. Я и прежде видел темное сияние горных опалов, но никогда – такого размера. Тем не менее она протянула мне руку, чтобы я расстегнул замок, и без промедления сняла с себя драгоценность. Из другого рукава она вынула маленький бархатный мешочек. Я раскрыл его, и Кетриккен опустила туда браслеты. Она тепло улыбнулась герцогу Браунди и вложила мешочек ему в руку.