– Мы будем смотреть в оба, – пообещал Малыш Флокко. – Да и ноги у нас быстрые, правда, Джор?

– Конечно, – закинув ружье за плечо, отозвался канадец.

– Смотрите, как бы они не ударили по вам из корабельных пушек. Может, маркиз предпочтет не спасать своего секретаря.

Повернувшись к Рибераку, бретонец добавил:

– А мы пока покинем наше убежище и отойдем подальше в лес. Офицер его уже видел, и я не желаю выдерживать осаду, сидя внутри полой сосны.

– Я и сам хотел это предложить, – сказал торговец.

Подождав, пока Джор и Малыш Флокко не скрылись в зарослях, они углубились в лес; впереди шел секретарь со связанными руками.

Шторм на озере Шамплейн давно утих, но пронизывающий ветер все не унимался, забрасывая верхушки сосен и берез мелким мокрым снегом.

Прямо из-под ног у наших героев в воздух взвивались крупные канадские лебеди и целые стаи гусей и чирков-свистунков, в разы превосходящих размерами своих европейских сородичей.

Глядя на птичью суету, боцман, покачав головой, пробурчал:

– Неужто на Шамплейне зимой всегда так оживленно?

Из березовых ветвей и сухой коры друзья без труда соорудили подобие шалаша, укрывшего их от снега.

Стоит ли говорить, что прежде всего они поспешили защитить от непогоды свои барабаны, заставившие столь бесславно отступить моряков маркиза.

Товарищи и сейчас полагались на их грозную дробь в случае появления нового вражеского отряда. Наконец с тяжелыми ящиками на плечах появились Джор и Малыш Флокко.

– Мой склад еще не разграбили? – с тревогой спросил торговец.

– На складе все путем, мсье Риберак, – отвечал юный моряк. – Однако у меня для вас не самая приятная новость.

– Какая же? – спросил Каменная Башка.

– Англичане повесили тех шестерых моряков из свиты господина Оксфорда.

– Должно быть, их застали спящими и поняли, что те накачались джином. Англичане превыше всего чтят военную дисциплину. Ну и не пожалели своих матросов.

– Это я виноват, – мрачно произнес Риберак. – Но ведь если бы я их не напоил, они бы подожгли мой склад, а может, и расправились бы со мной и Джором. Известно ведь, что вытворяют моряки на суше.

– А что с остальными? – спросил Каменная Башка.

– Они вернулись на бригантину, – доложил Малыш Флокко. – Мы видели, как они погрузились в шлюпки, даже не оглянувшись на шестерых бедняг, чьи тела качались на ветвях старой сосны.

– Где их повесили?

– Футах в пятистах от хижины.

– Этому маркизу жестокости не занимать. Баронет Маклеллан никогда не казнил никого из своих корсаров. О! Вот кто достоин восхищения!.. Надо сказать, хоть он и наполовину англичанин, в его жилах течет и французская кровь…

– Каменная Башка, – спросил Риберак, пока остальные доставали из ящиков окорока, сухари, копченые языки бизонов и бутылки спиртного, – объясните же мне наконец, отчего эти братья так возненавидели друг друга, что ищут смертоносной встречи?

– Сначала надо хорошенько подкрепиться, – отозвался старый бретонец. – Мы на славу потрудились, да и достопочтенный секретарь маркиза явно проголодался. В отличие от англичан, мы не морим военнопленных голодом.

– Клевета! – надменно воскликнул Оксфорд.

– Уж мне об этом известно не понаслышке, ведь мне довелось несколько дней пробыть в плену у вашего маркиза. Мыльных веревок на ваших судах всегда вдоволь, а вот галет и солонины не найдешь.

– Как я вижу, с голоду вы не погибли.

– Нашлись храбрецы, что не дали мне пропасть, да только не с позволения маркиза. Малыш Флокко не даст соврать, ведь его держали в трюме вместе со мной.

– Святая правда, – подтвердил марсовой, нарезая разложенные на одном из ящиков лакомства. – Ребята для нас даже табачка не пожалели.

– Папаша, – сказал Ульрих, – завтрак готов. Не будем тратить даром драгоценное время.

В тот же миг загремела пушка бригантины, а за ней и остальные орудия. Ядра градом обрушились на лес, со свистом проносясь между сосен, руша стволы и обрубая мощные ветви, с грохотом падавшие на землю.

– О передышке можно забыть! – воскликнул Каменная Башка. – Всего одиннадцать утра, а маркиз уже разбушевался. Похоже, господин Оксфорд, милорд бросил вас на произвол судьбы. Или вы не согласны?

Секретарь помрачнел и, насупившись, заскрипел зубами. Ответ напрашивался сам собой.

– Пусть себе бесится, – сказал боцман. – Сожалею, мсье Риберак.

– О чем это вы? – спросил торговец.

– Англичане начали стрелять горящими ядрами, – похоже, вашему складу конец.

– Откуда вы знаете, чем они стреляют?

– Старый канонир никогда не ошибается. Обыкновенные снаряды так не свистят.

– Я и без того знал, что со складом пора попрощаться, – отозвался торговец, – будь то англичане, американцы или дикари, рано или поздно его сровняли бы с землей. Я уже свыкся с этой мыслью и спрятал в безопасном месте все золото, которое с таким трудом заработал за много лет.

– Так-так, – пробормотал Каменная Башка. Не выпуская из рук огромного соленого окорока, он поднялся и вгляделся в даль. – Канониры с бригантины уже взяли хижину на прицел. Озеро успокоилось, и им удалось взять мишень, однако к вечеру шторм разыграется снова: птицы не поднимаются в небо. У этого озера норов непростой!

– Время года такое, – отозвался торговец, усевшись на ствол упавшей сосны, послуживший баррикадой.

Он с аппетитом поглощал копченый бизоний язык, попивая из бутылки сухое белое вино из самой Франции.

Казалось, он и не печалится о складе, который, несомненно, уже был охвачен огнем.

Все дружно принялись за еду, будто им и дела не было до грохочущих орудий. Даже сам господин Оксфорд снизошел до копченой сардельки.

Тем временем орудия без передышки стреляли в направлении хижины.

Конечно, то был приказ самого маркиза, который не сомневался, что там засели американцы.

Прогремело уже не меньше двадцати пушечных залпов, когда Каменная Башка указал торговцу на поднимавшийся со стороны склада столб дыма.

– Во сколько вам обойдется этот пожар? – спросил его бретонец.

– В пять тысяч гиней, – отвечал Риберак, – однако милорд заплатил мне вдвое больше за помощь в вашей поимке.

– Значит, вздыхать вам не о чем.

– Точно.

– И все-таки мне жаль окороков, что потрескивают сейчас в огне, а нам до них не добраться, – произнес боцман. – Хижина была нам недурным убежищем.

– Ничего не поделаешь, на войне как на войне.

– Тысяча колоколен! Мне ли этого не знать! Я всю жизнь провел в боях по обе стороны Атлантики!