избавились от моего тела – пока не успели зарасти окровавленные раны. Серебряный кулон‑то я снял, поэтому восстановлюсь молниеносно, счёт на минуты. К счастью, церемониться ребята не стали. Меня по‑быстренькому столкнули в затопленный овраг, вдогонку бросили сверху мой рюкзак, и – как апогей – Михаил зачем‑то кинул туда же золотой кирпич из моего шкафчика, проломив этой штуковиной мне висок. Ха! Спасибо, начальник! А то я ведь едва не забыл получить свою последнюю зарплату!..

Короче, в таком жутком виде меня и зарыли там. Вернее даже не зарыли, а просто для приличия чуть‑чуть накидали сверху земли, тины и веток.

– Ну, видите! – сказал в самом конце Михаил, довольно отряхивая руки. – Что я говорил! И не пришлось зря переводить серебряные пули. Вот ещё глупость, тратить их просто так, на всякий случай. Непонятно, зачем алхимику была нужна такая перестраховка. Видать, нервы у него совсем расшатались!..

Я подождал, пока отдалятся их голоса, заревёт, а потом стихнет мотор «уазика», и начал потихоньку откапываться. Руки мне перевязали щедро – мотков десять, не меньше, и несколько тугих узлов. Пришлось порядком потрудиться и покататься, извозившись в болотной грязи, прежде чем я смог хоть немного ослабить верёвку.

Всё это время рядом звонил мой телефон, но мне по‑прежнему было не до него – я героически сражался со своими путами. Через несколько минут борьбы под аккомпанемент «Металлики» мне, наконец, удалось сбросить одну петлю, вытащить правую руку, а следом за ней и левую. Встав, я с облегчением расправился. Потянулся. Прикрыв рот рукой, несколько раз кашлянул, выплёвывая в ладонь пули. Потом выудил из канавы насквозь промокший, испачканный рюкзак, а из него – такой же мокрый телефон. Отряхнул его немного и поднёс к уху:

– Привет?

– Где ты там прохлаждаешься?! – возмутилась в трубку Стелла, забыв поздороваться. – Почему так долго не отвечал?!

Точно, прохлаждаюсь. Лучшего слова и не подобрать. Меня прямо передёрнуло от холода:

– Прости, детка, не мог. Был очень занят.

– Чем же это?

– Меня тут убивали и закапывали в лесу.

На том конце невидимого провода ахнули:

– Охотники?!

– Ага. Но убили они меня как человека. Не волнуйся, – кидая в рюкзак ненавистный золотой кирпич, успокоил её я. – Я уже освободился. Скоро приеду.

Впрочем, насчёт «скоро» я немного покривил душой. Просто не хотелось заставлять её переживать, а на самом‑то деле, добраться своим ходом из глухой области аж до Смоленска было задачей не из лёгких. Благодаря навигатору мне удалось выйти из леса к шоссе, но вот что делать дальше?

Я шёл вдоль дороги и тщетно голосовал. Прошло уже около часа, а никто не хотел меня подбирать. Несколько машин за это время останавливались рядом, но водители, едва окинув взглядом мой видок – то ли восставшего из могилы зомби, то ли болотного лешего – тут же поспешно закрывали дверь и давали по газам.

Ну и как быть? Домой в Москву возвращаться нельзя. Хорошо, что я заранее догадался увезти оттуда письма Каспера и дневник Стеллы, поэтому, если сейчас охотники заявятся в мою квартиру – а они наверняка это сделают, чтобы подчистить следы – то не найдут там ничего подозрительного. Главное, чтобы они не нашли там меня, живого и невредимого. Короче, и ежу понятно, что там появляться не надо. Но и до Смоленска пешком я не дойду. По крайней мере, до полуночи этого дня, как было приказано мне Константином.

Я поёжился от промозглого ветра и дотронулся до виска, пытаясь унять головную боль. Что же это получается… Несправедливость какая‑то. Если Цепеш изволил меня загипнотизировать, чтобы я приехал к нему строго до двенадцати ноль‑ноль, то, по‑хорошему, он должен был бы и обеспечить мне все необходимые условия для выполнения его приказа. Я же в целом не против оказаться сейчас в Смоленске. Даже за. Но вот как мне туда телепортироваться отсюда?..

Стоило мне так подумать, как рядом остановилась очередная машина – старый облезший «жигуль» с ржавым багажником на крыше. Правая дверь, скрипнув, открылась, и мне приветливо помахал рукой водитель:

– Садись, сынок!

Дедушке по виду было далеко за семьдесят, а может и за восемьдесят. Уже полностью седой, ссохшийся и, судя по тому, как он щурился, пытаясь меня рассмотреть, ещё и сильно слепой. То, что нужно.

– Очки дома забыл, голубчик, – прошамкал мне он. – Вблизи ничего не вижу, но вдаль‑то у меня зрение ого‑го! Так что, не бойся, не бойся, садись. И можешь не пристёгиваться, дядя Сёма водит как асс!

– Очень приятно, – проговорил я. – А меня Гриша зовут. Дядя Сёма… мне далеко надо. В Смоленск. Сможете довезти?

– Отчего же не смогу! Смогу конечно! И малышка моя смо‑ожет!.. – он ласково погладил «жигуль» по рулю.

– Не трудно вам будет? – на всякий случай уточнил я. – Дорога дальняя.

– А дядя Сёма шофёром по молодости работал! – с гордостью похвастался он. – Да и скучно стало что‑то сегодня. На дачу решил не ехать. Дом там мой совсем покосился, и из окон дует, а ночь холодная. Дай‑ка я, думаю, на дачу не поеду, а лучше в Смоленск прокачусь, развеюсь. Город‑герой всё‑таки!..

– Получается, нам по пути? – всё ещё не веря своему счастью, спросил я. И вдруг заметил, что ресницы у дедули заметно подрагивают.

– По пути, по пути, сынок. Так что даже денег с тебя не возьму!.. Ну! Полетели!

Дорога заняла у нас удивительно мало времени, особенно учитывая состояние транспортного средства,