Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оба мужчины повернулись к ней, но она не увидела выражения их глаз. Согревая в руках бокал с вином, она с безразличным видом вдыхала его аромат. Казалось, Фьора не заметила, что вдруг наступило молчание.
— Несколькими днями позже, — ответил Коммин, словно вопрос Фьоры вписывался естественным образом в его рассказ. — Это случилось под Бове. Лазутчики Карла Смелого, вероятно, узнали, что, желая как-то отвлечься от забот, наш государь иногда охотился на уток около Терена без многочисленной охраны. Мессир де Селонже устроил с несколькими своими людьми засаду.
Когда появился король, он набросился на него, сбил с лошади и уже занес топор над его головой, когда Ребер Каннингам, которого вы только что видели и которому охота в этом небезопасном месте была не по душе, внезапно появился с дюжиной своих шотландцев. Селонже, который не переставал наносить оскорбления королю, и его шталмейстера Матье де Прама связали, а остальных прикончили прямо на месте. Пленников сначала отвели в тюрьму епископа Бове, а затем в компьенский замок, где их содержат в ожидании скорого суда.
— Но разве теперь больше нет обычая во время войны отдавать пленных сеньоров на откуп? — — Он существует, но в данном случае речь идет не о пленных, взятых во время боя, а о преднамеренном убийстве. Ведь король был безоружен. Добавлю, что подобное безрассудство этого безумца де Селонже меня ничуть не удивляет. Он ничего не смыслит в дипломатии, а убийство является для него единственным аргументом, — добавил Коммин с оттенком презрения в голосе, что заставило Фьору покраснеть. — Кроме того, он слепо предан своему хозяину. Селонже не понимал и никогда не поймет, что тот добровольно катится в пропасть, которая поглотит это большое и некогда могущественное герцогство.
Вся веселость разом сошла с лица Коммина. С помрачневшим взглядом, горькими складками у рта, он ни на кого не глядел, и у Фьоры создалось впечатление, что он обращался не к ним, а к самому себе. Поэтому она не сразу решилась возобновить разговор:
— Откуда вы так хорошо знаете, что происходит в Бургундии, мессир? Вы говорите о герцоге Карле так, словно вы с ним лично знакомы.
Деметриос сжал руку Фьоры, чтобы предостеречь ее, но было уже поздно. Филипп де Коммин бросил на нее взгляд, значение которого ей трудно было определить. Ей все-таки показалось, что в нем была боль. Однако, отвечая ей, он улыбнулся:
— Я фламандец, донна Фьора. Герцог Филипп был моим крестным отцом, а я был воспитан при его дворе.
В семнадцать лет я был назначен на службу к графу де Шароле, который, став герцогом Бургундским, назначил меня своим советником и камергером. Я уже тогда понимал, что согласие между мной и хозяином, не способным выслушать разумный совет, долго не продлится.
Если бы, не дай господи, вы присутствовали, как я, при разрушении Динана, при методическом истребления всех его жителей: мужчин, женщин, стариков и детей, вплоть до новорожденных, всего лишь за то, что эти несчастные осмелились поднять голос против их сюзерена, вы бы поняли, что я хочу сказать… Меня чуть не стошнило, он же взирал на все это с холодным удовлетворением. В Льеже я был свидетелем еще одной подобной бойни, где никто не был пощажен, вплоть до монахинь монастыря.
— Значит, — вставила Фьора, не скрывая своего удивления, — вы бургундец?
Коммин саркастически улыбнулся:
— Теперь француз. Карл Смелый назвал бы меня предателем, но я не считаю, что заслужил подобного определения. Предают только то, чем восхищаются, что уважают и любят, а я никогда не испытывал к Карлу подобных чувств. Из всех известных чувств он способен внушать только страх.
— Когда вы повстречались с королем Людовиком?
— Сначала в битве при Монлери, где я видел, как он храбро сражается, не забывая при этом беречь своих солдат. Я восхитился им. Потом я увидел его в несчастной Неровне, в этой подстроенной ему ловушке, когда смерть преследовала его в течение нескольких часов, которой он, однако, не испугался. Он проявил всю свою дипломатию, и тогда я понял, что это гениальный человек. Я оценил его по достоинству и сделал тогда все, чтобы задержать обезумевших солдат Карла Смелого.
Король был мне признателен за это.
— Говорят, — заметил Деметриос, — что Карл заставил короля сопровождать его до Льежа и присутствовать при наказании его жителей, которые совсем недавно были его друзьями, и что при этом герцог оставался совершенно спокойным.
— Это удивительный актер, и признаюсь, что он меня зачаровывает, этот паук, тщательно плетущий свою паутину, в которую попадают легкомысленные насекомые. После Перронны я выполнил для Карла Смелого несколько поручений в Англии, Бретани, Кастилии, получая за это только критические замечания, а порой даже грубости. В то же время я видел, как его политика становилась все более безжалостной и дьявольской.
О чем только не мечтал Карл Смелый! Добиться от императора Фредерика III, чтобы тот сделал его своим наследником вместо собственного сына! А теперь — королевство, для чего ему нужна Лотарингия, под которой объединились бы Нидерланды, Фландрия и Бургундия!
Но меня уже не было рядом. Бесплодная миссия, при выполнении которой я едва остался жив, вынудила меня принять решение: король Людовик звал меня к себе. В ночь с 8 на 9 августа 1472 года, то есть три года тому назад, я встретился с Людовиком в Анжу, в Понде-Се. И ни о чем не сожалею.
— Что с вами будет, если вы попадетесь герцогу? — спросил Деметриос.
— Конец мой будет, безусловно, уроком для других.
Впрочем, когда Филипп де Селонже нападал на короля, он надеялся сразу убить двух зайцев — покончить с королем и привезти меня, закованного в цепи, ибо мне кажется, что он желает моей смерти даже больше, чем его хозяин. Но, к его несчастью, я не люблю охоту. Зато сам он сейчас в плену.
— Вы хорошо его знаете? — едва слышно спросила Фьора.
— Довольно хорошо. Он старше меня всего на два года, и мы долго были с ним соратниками по оружию.
Но мы никогда не дружили по-настоящему — мы слишком разные люди.
— Но, может быть, вам приходилось видеться с его женой?
Удивление Коммина было настолько же сильным, сколько и искренним.
— С его женой? Я никогда не слышал, чтобы он был женат! Насколько мне известно, он отказался от многих выгодных партий, да к тому же у него не хватило бы времени для этой несчастной.
— Почему вы считаете ее несчастной?
