Не лучше обстояло дело с обеспечением войск боеприпасами. Общее количество имеющихся боеприпасов на первый взгляд было весьма внушительным. В пересчете на стандартные 16,5-тонные вагоны их было накоплено 88 тысяч. В это число входили 64,2 тыс. вагонов, 5,5 тыс. вагонов мин и 18,3 тыс. вагонов боеприпасов к стрелковому оружию и ручных гранат. Но из-за систематического невыполнения промышленностью планов текущих заказов накопленные к началу войны запасы артиллерийских и минометных выстрелов намного не соответствовали исчисленной потребности в них. Так, по действовавшим тогда нормам имевшихся в середине мая боеприпасов должно было хватить: снарядов мелких калибров — на три недели, средних и тяжелых калибров — на месяц, мин — на полмесяца. Выстрелов для зенитных орудий имелось: 37-мм — на 5 дней, 76-мм — на полтора месяца, 85-мм — на 11 дней [640]. Эти сроки были явно недостаточными для завершения мобилизации промышленности и ее перехода на массовый выпуск боеприпасов, в полной мере удовлетворявший громадные потребности военного времени.

Предусмотренные мобпланом объемы производства боеприпасов не были обеспечены соответствующими ресурсами. В частности, для них не хватало основного компонента — пороха. Пороховое производство являлось едва ли не самым узким местом в мобилизационном плане. Суммарная расчетная производственная мощность заводов, выпускавших самый массовый пироксилиновый порох, составляла 160,5 тыс. т в год. В то же время по плану его было необходимо иметь 236 тыс. т, или почти в полтора раза больше [641]. К тому же большинство советских пороховых заводов размещались на западе страны и подвергались опасности выхода из строя в случае вражеского наступления или ударов с воздуха.

Однако самым большим недостатком советской артиллерии, как, впрочем, и других родов войск, была слабая профессиональная подготовка личного состава, в том числе ком-начсостава. Об этом свидетельствует приказ № 059 наркома обороны Тимошенко от 14 февраля 1941 г.:

«Проверка ‹…› показала следующие результаты:

ПрибОВО — по наземной артиллерии проверялся командный состав четырех артиллерийских полков, из них все получили плохую оценку; по зенитной артиллерии проверены один полк и пять дивизионов, все получили плохую оценку.

ЗапОВО — по наземной артиллерии проверялся командный состав пяти артиллерийских полков, из них четыре получили плохую оценку и только один посредственную.

ОдВО — по наземной артиллерии проверялся командный состав трех артиллерийских полков, из них один получил плохую и два посредственную оценку; по зенитной артиллерии проверены один полк и пять дивизионов, из них только два дивизиона получили посредственную оценку, остальные плохую.

‹…›ЛВО — по наземной артиллерии проверялся командный состав трех артиллерийских полков, все получили посредственную оценку» [642].

В актах проверок в качестве главной причины вскрытых недостатков, как правило, указывалась плохая организация командирской подготовки, низкая исполнительность командиров частей и слабая требовательность к подчиненным. Чаще всего приказная часть заканчивались наложением взысканий и назначением сроков устранения недочетов. А дежурные указания «обеспечить контроль», «повысить ответственность» и т. п. явно запаздывали: до начала войны оставалось все меньше времени.

Кавалерия. В середине 30-х гг. имевшиеся в составе РККА 32 кавдивизии (в том числе пять горно-кавалерийских) образовывали самостоятельный род войск — стратегическую конницу. К началу войны ее численность резко сократилась в связи с переформированием ряда кавалерийских соединений в танковые и моторизованные. Сохранились лишь девять кавалерийских и четыре горнокавалерийские дивизии, шесть из них в составе трех корпусов дислоцировались в западных военных округах. В состав каждой кавалерийской дивизии входили танковый полк (64 легких танка), четыре кавполка, конно-артиллерийский, зенитный и артпарковый дивизионы и отдельные эскадроны: связи, саперный, автотранспортный, ремонтно-восстановительный, химзащиты и санитарный. В составе горнокавалерийской дивизии бронетанковый эскадрон заменил танковый полк, вместо зенитного дивизиона была зенитная батарея, а вместо автотранспортного эскадрона — автотранспортная рота. Ремонтно-восстановительный батальон там отсутствовал [643].

Кавалерийские соединения к началу войны были укомплектованы заметно лучше всех остальных в Красной Армии — в среднем на 97 % от штатной численности [644]. В целом советская кавалерия оставалась на высоте стоявших перед нею задач и была способна на куда большее, чем былые лихие атаки лавой с шашками наголо. Лошади придавали ей приличную мобильность, а в бой кавалеристы шли, как правило, спешенными. Имея сходные задачи и сопоставимую подвижность с танковыми войсками, кавалерийские дивизии планировалось использовать совместно с мехкорпусами в составе конно-механизированных групп. Однако ввиду наличия конского состава и недостаточного количества зенитных средств они были сильно уязвимы от авиации противника.

В вермахте сохранилась только одна кавалерийская дивизия — 1-я. Она вошла в состав 24-го мк, который был частью 2-й танковой группы Гудериана. Дивизия состояла из четырех кавполков, конно-артиллерийского полка, противотанкового дивизиона, саперного и самокатного батальонов, батальона связи и обоза. В отличие от советских кавдивизии танков в ней не было. Авиация была родом войск, о развитии которого Сталин всегда проявлял особую заботу. Не зря летчиков в СССР в то время называли «сталинскими соколами». Но после пробы сил на Халхин-Голе Сталину пришлось с разочарованием убедиться, что положение дел в ВВС совсем не такое радужное, каким его рисовала официальная пропаганда. В разговоре в узком кругу 7 ноября 1940 г. он откровенно признал, что, несмотря на победу над японцами, советские самолеты «оказались ниже японских по скорости и высотности». Больше того, Сталин прямым текстом высказался: «Мы не готовы для такой воздушной войны, которая идет между Германией и Англией» [645]. Он имел в виду знаменитую «Битву за Британию», выигранную англичанами ценой крайнего напряжения сил. Победа в воздухе, по существу, спасла эту страну от нацистского вторжения и лишний раз подтвердила растущую важность авиации в современной вооруженной борьбе. Поэтому накануне войны ВВС в СССР развивались опережающими темпами.

На примере авиации лучше всего видны и «болезни роста», которыми сопровождалось быстрое увеличение количества личного состава и боевой техники, а также перевооружение на ее новые типы. Для укомплектования экипажами и обслуживания новых самолетов требовались многие тысячи пилотов, штурманов и механиков. В середине 1941 г. их подготовкой в СССР занимались три академии и 100 авиационных училищ и школ. Всем выпускникам этих учебных заведений присваивались офицерские звания, а младших авиационных специалистов и воздушных стрелков готовили совсем другие учебные заведения. Кому-то из начальства пришло в голову, что такое количество офицеров является чрезмерным, и 22 декабря 1940 г. Тимошенко подписал приказ № 0362 «Об изменении порядка прохождения службы младшим и средним начальствующим составом ВВС Красной Армии» [646]. В соответствии с ним всем выпускникам летных и технических училищ и школ стали присваивать звание «сержант». Но это еще не все: летчиков до командиров звена включительно, прослуживших менее четырех лет, перевели на казарменное положение, а их семьи выселили из военных городков. Вместо использовавшегося ранее добровольного принципа комплектования авиашкол туда стали набирать призывников. Все эти меры по понятным причинам были крайне непопулярны среди личного состава авиации и отнюдь не способствовали повышению его морали. Только через два года высокое начальство убедилось в надуманности и несправедливости новых порядков и вернулось к прежней системе.