К тому же в первую очередь начали сооружать ДОТы, выдвинутые вперед. Так, строительство некоторых ДОТов Брестского укрепрайона велось в пределах прямой видимости с сопредельной территории. Эшелонированной обороны создать не удалось, ведь к строительству сооружений в глубине так и не приступили. Грозно выглядевшие на бумаге УРы зачастую представляли собой только редкую цепочку ДОТов, нередко плохо замаскированных, без надлежащего вооружения и оборудования и с незавершенной системой огня. В таком виде УРы не представляли собой серьезного препятствия для немцев. Им не составляло большого труда уничтожить их штурмовыми группами или просто обойти. Тем более что они прекрасно знали места расположения большинства советских пограничных оборонительных сооружений, ведь их строительство во многих случаях велось буквально перед их глазами. На сооружение «линии Молотова» были направлены громадные людские и материальные ресурсы. Весной 1941 г. на строительстве укреплений трудились 285 саперных и строительных батальонов, 25 строительных рот и 17 автобатов, которые насчитывали 130 тыс. человек [655]. Кроме них для ускорения работ туда на постоянной основе привлекли саперные батальоны многих дивизий и корпусов не только приграничных, но и части внутренних округов. Вместо боевой учебы они постоянно занимались строительством, а их соединения в начале войны остались без саперов.

Укрепить всю границу целиком не представлялось возможным, УРы должны были прикрыть около 30 % полосы западных рубежей СССР. В первую очередь новые укрепления возводились на наиболее вероятных направлениях возможного наступления врага. Особое внимание уделили северо-западу. В 1941 г. ПрибВО получил около половины всех средств, выделенных на оборонительное строительство. Для сравнения, ЗапОВО досталось вдвое меньше, а КОВО и вовсе только 9 %. На такое распределения ресурсов повлияли более поздние сроки начала сооружения УРов в прибалтийских республиках, которые вошли в состав СССР на несколько месяцев позже, чем Западная Украина и Западная Белоруссия. За счет ускоренной постройки укреплений на северном участке границы оттуда стремились высвободить силы для усиления группировки на юго-западном направлении.

К моменту начала Великой Отечественной войны на «линии Молотова» успели соорудить примерно 2500 долговременных огневых сооружений (ДОС), из которых около 40 % имели артиллерийское или смешанное вооружение, а остальные — только пулеметное [656]. Они должны были дополняться полевыми укреплениями, возводимыми войсками. Новые ДОСы имели улучшенные системы защиты, наблюдения и жизнеобеспечения, вот только потребного для них оборудования и вооружения остро не хватало. Так, в ЗапОВО к началу лета 1941 г. успели возвести 550 железобетонных сооружений, но вооружили всего 193 из них [657]. Для завершения строительства требовались в первую очередь пушечные и пулеметные установки, а также амбразурные коробки, поэтому с УРов на старой границе демонтировали и перебросили на «линии Молотова» часть вооружения. Но в длинный список некомплектов входили еще и вентиляторы, электромоторы, распределительные щиты, короба, водогрейные котлы и многие другие вещи, необходимые для нормального функционирования оборонительных сооружений.

Спохватившись, что «снабжение вооружением строящихся укрепленных районов проходит неудовлетворительно», Сталин 16 июня (за 6 дней до войны) подписал очередное постановление. Оно санкционировало передачу в новые УРы 2700 ручных пулеметов из неприкосновенного запаса тыловых частей и еще 3000 ручных и 2000 станковых пулеметов из мобзапаса Дальневосточного фронта. В этом же документе был составлен график поставки в УРы 45-мм пушечных установок, пулеметов и перископов для долговременных огневых сооружений, рассчитанный до начала 1942 г. Закончить изготовление прицелов планировалось еще на месяц позже. И это несмотря на то, что промышленности разрешили ускорить выпуск остро необходимой техники за счет сверхурочных работ и сокращения производства запчастей и комплектующих изделий [658]. Но несмотря на все усилия, времени для завершения «линии Молотова» так и не хватило. Не удалось ни достроить все ее запланированные сооружения, ни оборудовать всем необходимым уже построенные.

Но самое главное — укрепрайоны не успели укомплектовать подготовленным личным составом. Меры к этому предпринимались очень серьезные, но они явно запоздали. Так, 4 июня 1941 г. на самом высшем уровне, в Политбюро ЦК ВКП(б), было утверждено постановление СНК СССР «Об укрепленных районах». Согласно ему для вновь возводимых УРов началось формирование 13 управлений комендантов, ПО артиллерийско-пулеметных батальонов, 16 артиллерийско-пулеметных рот, шести артиллерийских дивизионов, 16 артиллерийских батарей, шести отдельных рот связи и 13 отдельных саперных рот. Штатная численность этих войск в военное время устанавливалась в 239 566 человек, в мирное — 120 695. Из них лишь 45 тысяч по плану поступали на формирование 1 июля 1941 г., а остальные — к 1 октября [659]. А ведь гарнизонам новых УРов было еще необходимо потратить немало усилий на освоение своей сложной техники и устранение ее недоделок, сколачивание подразделений, отработку взаимодействия, изучение местности и т. д. и т. п. Времени для этого уже не было…

Инженерные войска. Летом 1940 г. Инженерное управление Красной Армии было переформировано в Главное военно-инженерное управление (ГВИУ). Перед ним была поставлена задача в короткие сроки преодолеть отставание инженерных войск в техническом оснащении и специальной подготовке. Однако в их подготовке был допущен перекос в сторону обеспечения наступательных действий войск в ущерб оборонительным. Поскольку воевать собирались на чужой территории, вопросам инженерного обеспечения войск в обороне уделялось недопустимо мало внимания. Больше думали о способах и средствах разминирования местности, нежели об устройстве минно-взрывных заграждений, в том числе оперативных, в целях противодействия наступающим танковым и моторизованным войскам противника.

В 30-е годы на случай внезапного вторжения противника были продуманы и выполнены специальные мероприятия по подготовке территории в приграничной полосе (предполье укрепрайонов), чтобы задержать его продвижение. В частности, все мосты были готовы к подрыву: созданы запасы взрывчатки, подготовлены шурфы. При инспекции подразделений, охраняющих мосты, обязательно проверялась их готовность к подрыву. Но в конце 30-х годов все эти меры были поставлены в вину многочисленным «врагам народа», признаны вредительскими и отменены. С установлением новой границы начали приниматься меры по подготовке мостов к уничтожению, но они не были доведены до конца. Все запросы и предложения из войск по этому поводу в Генштаб оставались без ответа. Не стало ни складов с минно-подрывным имуществом и готовыми зарядами около важных охраняемых мостов и других объектов, ни бригад, предназначенных для устройства и преодоления заграждений, ни даже специальных батальонов. В инженерных и железнодорожных войсках остались лишь небольшие подрывные команды да роты спецтехники [660]. С началом войны это облегчило массовый захват мостов противником и в огромной степени способствовало его быстрому продвижению в глубину обороны наших войск. Например, в первые же минуты и часы войны в полосе наступления танковой группы Гудериана немцам удалось захватить в полной исправности четыре дорожных и два железнодорожных моста через Буг. Они даже сочли нужным подчеркнуть, что «ни один советский войсковой начальник не мог принять самостоятельного решения уничтожать переправы и мосты» [661].