— Учили, — невозмутимо согласился универсальный специалист, скрывая радость и нечеловеческое облегчение за прежней философско-созерцательной миной, а я всплеснула руками:

— Нет, ну так нечестно, все-то ты знаешь, все-то ты умеешь, везде-то ты был. Готовишь и то как шеф-повар лучшего ресторана. У меня сейчас гигантский комплекс неполноценности разовьется и придется психоаналитика искать!

Вообразив себя на мягкой кушеточке в позе «ручки на животе, глазки в потолок», с речью в стиле: «Доктор, я Служительница Сил и носитель их печати, очень переживаю из-за сравнения своих кулинарных талантов с гением бывшего киллера, а ныне короля Артаксара…» — невольно прыснула. Особо ярко почему-то представились всепонимающее выражение на лице доктора и его подрагивающая рука, тайком тянущаяся к тревожной кнопочке под креслом.

— Учили, только я не давал тебе клятвы занять трон, — не поддержал шутки Киз. Говорил без враждебности, голос звучал строго, задумчиво, с отчетливой примесью сомнений. Всплеск радости как корова языком слизала. — Силы поставили это условием моего выхода из братства?

— Нет, они говорили о твоем восшествии на трон Артаксара как о наилучшем варианте развития событий для мира Нертаран, и вашей с Гизом родины в частности. Не думаю, что в случае твоего отказа занять ответственный пост монарха они решат мелко отомстить и вернут клеймо убийцы назад. Ты немало сделал на ниве реанимации отдающей концы отчизны и всяко заслуживаешь элементарной благодарности. Только скажи откровенно, с чего на дыбы-то встал? Не хочешь править, считаешь себя недостойным трона или боишься, что, не успев выпрячься из одной кабальной телеги, окажешься в другой?

— Все просчитала… — как-то грустно усмехнулся Киз, в упор глядя на свои руки, словно взял и нежданно-негаданно резко увлекся хиромантией. — А что, если второе?

— Никогда не слышала о реально существующем государстве-утопии, где политику делают в белых перчатках и царит сплошная благость и всеобщее умиротворение, — пожала я плечами, сравнивая опыт наблюдения за политикой разных стран.

Печальные попытки установления равенства, братства и гармонии, исторически кончавшиеся массовым гильотинированием/расстрелами (нужное подчеркнуть) в моем мире и коварство, предательство, разрушения даже у идеальных с виду красавцев-эльфов на Вальдине явственно выявляли неприглядную закономерность.

— Власть всегда была тяжелым и грязным бременем, я вот так сразу и не скажу, чище ли твоя прежняя работа или нет. Но, став королем Артаксара, ты получишь реальную возможность опробовать себя не только в разрушении и устранении проблемы вместе с лицами, ее создающими, но и в сфере глобального созидания. Может, и к лучшему, что такой, как ты, займет трон — Артаксар за последние века подрастерял вес на политической арене, надо это выправлять. Ну а если сомневаешься в собственной компетентности, так магия артефактов — символов Изначального Договора — тебе порукой, надо только правильно расставить профессионалов.

Я говорила, но лицо Киза не светлело. Как закрылось тучкой мрачных дум, омрачающих чело, так никакого намека на солнышко не являлось. Типично октябрьское состояние, когда хмарь, сырость и безнадежное ожидание холодов здорово портят настроение.

Оборвав речь на полуслове, я резко клацнула челюстью, едва язык себе не прикусила, и хлопнула по лбу ладонью. До меня, будто анекдот до жирафа, дошел главный страх мужчины. Осенило внезапно. Как уже случалось в пути. Накатило странное состояние единения, длившееся не долее нескольких секунд и даровавшее просветление почище буддийских медитаций. Тогда я поняла, что Киз не жесток и не зол, что такова лишь его маска, под которой скрывается идеалист каких поискать, отчаянно балансирующий над бездной и почти сходящий с ума от невозможности что-то изменить. Он настолько запутался в несоответствиях между «есть» и «должно», что перестал выглядывать за край маски. Он не был трусом, скорее узником обстоятельств. Теперь стало понятным другое: если раньше для Киза существовал лишь один выход — смерть, то ныне открылся слишком щедрый веер дорог. Вдобавок та, которая манила сильнее всего, более всех и страшила.

— Ты привык брать на себя ответственность за чужую смерть, смерть одиночек, и не осмеливаешься взвалить на плечи бремя обязательств за жизни, за судьбу целого народа? — озвучила я догадку.

Вот теперь мужчина ощутимо вздрогнул, дернул уголком рта и медленно кивнул, соглашаясь.

— Понятно. Но если не ты, то кто? Мы все Собрание Грайолов прошерстили, подходящих кандидатов нет.

— Не думаю, что я лучший из возможных правителей. Страна велика, и Собрание еще не страна, — резонно возразил киллер и полуприкрыл веки. — К тому же теперь, когда восстановлен жернов, все может измениться.

Конечно, с точки зрения записного прагматика и реалиста статистическая вероятность подобного исхода существовала. Если пройтись частым гребнем по селам и весям, дворцам да хижинам, вполне может отыскаться какой-нибудь потомок-бастард Артаксарадов. Но толку? Самое забавное то, что я не верила в полезность такого подхода к делу.

Опять интуиция или магия, все еще не унявшиеся в крови, подсказывали: при всей обоснованности доводов Киз не прав. Артаксар сделал свой выбор, трон и реликвии приняли нового короля, находящегося в отдаленном родстве с династией. Приняли и переделали его под себя — того единственного, кто отважился или просто попал поневоле (не суть важно) в нужное время и в нужное место для очищения оскверненного артефакта. Его, этот выбор, подтвердила властная элита, не рискнувшая воспротивиться происшедшему. От шока ли после явления ужаса в плаще, под давлением моей вдохновенной речи и произнесения титула Служительницы, проникшись трепетом явления Сил, в страхе перед возможным хаосом безвластия — не важно! Киза признали королем, а значит, отступать поздно. Но ему, мучительно сомневающемуся в собственном праве, все еще нужно подтверждение? Что же, обеспечу! Даже просить отдельно в письменном виде не потребуется.

— Хорошо, — миролюбиво согласилась я. — Давай проверять!

Потерла ладони и азартно возгласила:

— Дайте, что ли, руны в руки, погадать на короля!

Люблю этот старый мультик, и фраза из песенки так к месту пришлась, вот и не удержалась от цитаты. Фаль взвился с моих коленей и закрутился в воздухе, светясь от предвкушения. Малютка всегда с искренним удовольствием созерцал рунную магию. Для него она сияла всеми красками мира. И когда заканчивались сласти, он с удовольствием переключался на эстетические радости жизни. Правда, думаю, с большей радостью он совместил бы оба восхитительных процесса. Партер, первый ряд, конфеты и морс прилагаются — вот ключ к простому сильфячьему счастью.

— Перто, кано, манназ, тейваз, укажите нам самого достойного кандидата в короли Артаксара, — назвала я руны и цель, вычерчивая прямо пальцем в воздухе нужные символы, наливающиеся светом. Корябать на камнях плато или пользоваться бумагой и пишущими принадлежностями тут, где магия разлита в воздухе, не было необходимости. Фиолетовый, оранжевый, красный и гранатовый силуэты заплясали перед глазами, а потом руна тейваз, висевшая четко вертикально, развернулась на девяносто градусов, с разгона ткнула в грудь сидящего Киза и исчезла после вспышки. Приложило его изрядно, мужчина скатился с матраса, потирая грудь. Выхваченный серый клинок кинжала, не дающий бликов, хищно ощерился, не находя цели. Фаль заливисто рассмеялся.