Хоури кивнула.

— Именно так. И боюсь, что эта часть моей истории тебе особенно не понравится.

— Мы закончили более детальное изучение поверхности Цербера с нашей нынешней орбиты, — сказало изображение Алисии, — и не нашли никаких следов удара кометы об эту поверхность. Очень много метеоритных кратеров, это так, но все старые. Все это очень странно, — тут она сообщила одну, более или менее подходящую гипотезу, которая заключалась в том, что комета погибла за мгновение до соприкосновения с Цербером. Но даже эта гипотеза предполагала использование некой оборонительной технологии. Правда, она объясняла эффект неповрежденной поверхности Цербера. — Но ничего подобного мы не обнаружили. На поверхности спутника не было заметно никаких свидетельств, говорящих о существовании каких-либо технологических структур. Тогда мы решили отправить группу беспилотных устройств, которые смогли бы сесть на поверхность планеты. Они должны были отыскать то, что мы, возможно, пропустили, — машины, спрятанные в пещерах или опущенные в каньоны и недоступные нашему глазу. Наши разведчики могли бы вызвать реакцию со стороны подобных машин, если бы они там оказались.

Да, ядовито усмехнулся про себя Силвест, они, безусловно, вызвали реакцию. Но не совсем такую, которую ожидала Алисия.

Вольева отыскала следующий отрывок записей Алисии. Роботы были отправлены — крохотные автоматические космолеты, хрупкие и верткие, как стрекозы. Они быстро падали на Цербер — там не было атмосферы, чтобы их задержать, а перед самой поверхностью резко сбросили скорость, выпустив небольшие язычки пламени — ракетные выхлопы. За ними наблюдали с «Лорина» — яркие крошечные искорки на сером полотне поверхности планеты, некоторое время служившие напоминанием о том, что этот мертвый мир на много порядков огромнее большинства человеческих творений.

— Запись в журнале, — сказала Алисия после небольшого перерыва. — Роботы сообщают о чем-то необычном. Эти сообщения только что начали поступать, — Алисия глянула куда-то в сторону, видимо, на данные дисплея. — На поверхности отмечается повышенная сейсмическая активность. Мы этого ожидали, но до сих пор кора вообще не двигалась, хотя орбита планеты не является, строго говоря, окружностью и тут возможны приливо-отливные сжатия. Похоже, роботы спровоцировали сейсмику, но это кажется нам полной чушью.

— Не больше, чем то, что планета стирает следы столкновения с кометой со своей поверхности, — заметила Паскаль. Потом добавила, поглядев на Силвеста: — Я вовсе не хотела быть несправедливой в отношении Алисии.

— Ты и не была, — ответил он. — Критика справедливая, — затем обратился к Вольевой: — Кроме записей Алисии, нашли еще что-нибудь? Там должны быть телеметрические данные от роботов.

— Они есть, — ответила тихо Вольева. — Только мы их еще не обработали. Материал сырой.

— Покажите мне.

Вольева тихо произнесла несколько команд в свой браслет, который никогда не снимала. В ту же минуту каюта как бы исчезла, а волна синестезии ударила по чувствам Силвеста. Он погрузился в поток информации, идущей от одного из разведчиков Алисии. Как и предупреждала Вольева, материал сенсорики был совершенно сырой. Но Силвест знал, что его ждет скорее диссонанс, нежели вопли агонии. Он плыл над Цербером. О высоте судить было трудно, так как основные детали ландшафта — ущелья, кратеры, реки застывшей лавы — с любого расстояния смотрелись бы почти одинаково. Но вот разведчик доложил, что летит на высоте полкилометра над поверхностью планеты. Он обнюхивал кору подобно охотничьему псу, охотясь за малейшими признаками сейсмической активности, о которой говорила Алисия. Цербер смотрелся вечно древним и неизменным, будто ничего не случалось здесь уже многие миллиарды лет. Единственный намек на движение исходил от ракетного двигателя разведчика, который отбрасывал радиальные тени, когда машина ложилась на крыло, меняя направление полета.

Что видели эти беспилотные устройства? Ничего на частотах человеческого зрения. Проникая в чувственную сферу разведчика (что было похоже на то, как будто Силвест надевал на свою руку чужую перчатку), он обнаруживал нейронные команды, ведущие к информационным каналам. Он обратился к температурным датчикам, но температура на поверхности не менялась. Весь электромагнитный спектр не обнаруживал никаких аномалий. Нейтрино и все экзотические частицы упорно оставались в пределах допустимых параметров. И все же, когда он переключился на гравиметрическое изображение, тут же понял, что с Цербером все обстоит неправильно. Его поле зрения было перекрыто цветными прозрачными контурами — обозначающими градиенты силы тяготения. Контуры двигались.

И в этом движении не было ничего естественного.

Какие-то предметы, достаточно большие, чтобы их зарегистрировали детекторы масс, перемещались под корой, их движения больше всего напоминали работу сжимающихся клещей. И все это происходило как раз под тем местом, над которым он парил. Какое-то мгновение он думал, что эти формы могут быть потоками разогретой магмы, но это утешительное заблуждение длилось не больше доли секунды.

На поверхности равнины появились трещины, складывающиеся в звездообразные узоры, расходившиеся от одного центра.

Смутно Силвест понимал, что такие же звездчатые узоры появляются сейчас и под остальными разведывательными аппаратами. Трещины расширялись, это были входы в глубочайшие черные провалы. Через них Силвест мог заглянуть в то, что показалось ему километрами люминесцирующей тьмы. Какие-то свернувшиеся в кольца механизмы шевелили голубовато-серыми щупальцами, размером в целые каньоны. Движения отличались странной согласованностью, можно сказать, оркестровкой и целенаправленностью и явно отдавали механикой. Он ощутил приступ отвращения. Это было чувство человека, откусившего кусок яблока и обнаружившего там колонию деятельно копошащихся червей. Теперь он знал. Цербер — не планета.

Это механизм.

Кольчатые создания вырвались из дыры, имевшей форму звезды, на равнину и, как во сне, стали ползти к нему, будто собираясь сорвать его с неба. Наступило страшное мгновение — какой-то бледности, которую он ощущал сразу всеми своими чувствами, но тут сенсорный прием Вольевой оборвался с визжащей внезапностью и Силвест, взревев от шока, вдруг ощутил, как человеческие чувства возвращаются назад в его тело, сидящее в капитанской рубке.

Силвест с огромным трудом собрал в кулак оставшиеся силы. У него еще хватило времени увидеть, как Алисия, с лицом, искаженным ужасом, а может быть, и счастьем овладения новым знанием, пытается выговорить что-то неповинующимися ей губами за мгновение до гибели.

И тут ее изображение распалось и исчезло.

— Наконец-то мы убедились, что он безумен, — сказала Хоури. — Если уж даже это не заставит его отказаться от мысли идти к Церберу, то, мне кажется, этого не сможет сделать ничто на свете.

— Вполне возможно, что увиденное имело обратный результат, — ответила ей Вольева. Ее голос звучал еле слышно, несмотря на относительную безопасность, даруемую им Паучником. — Теперь Силвест знает, что тут есть нечто, достойное изучения, а не просто подозревает о такой возможности.