– Доктор Роджер Блевинс, – обреченно произносит Тристан.

– Бог да хранит вас, милорд, – молвлю я, подаюсь вперед с дивана и пожимаю ему руку – осторожно, потому что в тыльной стороне ладони у меня по-прежнему иголки.

– Приятно познакомиться, но, прибыв сюда, вы нарушили протокол, – сурово говорит он с гневом в глазах.

Я, как всегда в таких случаях, начинаю заклятие, чтобы его смягчить… и тут у меня все внутри обрывается, ибо я вспоминаю – оно не сработает! Истинно говорил Тристан – магии там нету вовсе. Немудрено, что мне было так худо и тоскливо.

– Молю меня простить! – восклицаю я, силясь не выказать отчаяние. – В Лондоне у нас все по-простому, мне и невдомек было, как размеренны ваши привычки. Ведь хорошо, что я здесь и узнала это?

Мужчины переглянулись, и оба вздохнули, каждый по-своему. Блевинс сделал движение головой, и Тристан кивнул, будто понял тайный знак.

– Мел, – чуть устало сказал он менее красивой из женщин, – познакомься с Грайне. Грайне, это доктор Мелисанда Стоукс. А это Эржебет.

Второе относилось к накрашенной красавице в юбке.

Мелисанда без приветственной улыбки, но со сдерживаемым весельем в глазах пожала мне руку.

– Большая честь свести с тобой знакомство, Грайне. Мы очень многим тебе обязаны. Добро пожаловать в Америку.

Мелисанда оказалась куда спокойнее и тише, чем я ее воображала. Видать, она умна не напоказ, как образованные дамы при Елизаветином дворе, что вечно рвутся заткнуть друг дружку за пояс. Ее ум – секретное орудие, и, безусловно, это вызвало у меня уважение. С первого взгляда ощущалось, что между ней и Тристаном пылает огонь страсти, но ни он, ни она не желают этого признать. Однако тяга между ними чувствуется в воздухе почти зримо. Думаю, когда я вернусь туда, дабы исполнить план, о котором вскорости вам поведаю, я найду способ обратить их взаимное влечение к своей пользе.

Что до Эржебет, их первой ведьмы, она и впрямь красавица, однако несчастна. Неудовольствие ясно сквозит в ее жгучих очах, а лицо будто от рождения такое, что губы поджимаются или кривятся в ехидной усмешке. И все же я сразу ощутила в ней странное очарование (простите мне это слово, миледи).

Вместо того чтобы пожать мою протянутую руку, Эржебет поднесла ее к губам и поцеловала.

– Приветствую тебя как сестру, – говорит она. – Так я приветствую всех ведьм, живущих в моем доме и находящихся под моим покровительством.

– Подождите минутку, – вмешивается Тристан. – Мы не знаем, возьмем ли ее сотрудницей.

– А я не знаю, останусь ли я, – отвечаю я, – если обо мне собираются говорить так, будто меня нет в комнате.

– Грайне, ты не понимаешь. Ты не можешь вернуться, – с досадой произносит Тристан. – Историческое лицо, попавшее сюда, вернуться не может, поскольку слишком много знает, и это опасно.

– Коль так, значит, останусь, – любезно молвлю я.

Блевинс слушает наш разговор с видом (как он воображает) мудрым и понимающим. Начал-то сурово, а теперь запел иначе, превратившись в друга и заступника бедной Грайне.

– Неужели вы хотите превратить несчастную женщину в арестантку? – говорит Блевинс и подходит ближе, будто хочет заслонить меня от их гнусных поползновений. – Нет, нам нужны ее таланты в АТТО. Подготовка ведется уже несколько месяцев, Тристан. Может, вы все пропустили за то время, когда геройствовали и становились святым, наблюдали диахронический срыв в Пере и отдыхали во Франции, но Грайне, хоть и появилась раньше времени, прибыла сюда, чтобы работать со мной. Как только уладим все формальности, она получит те же свободы и привилегии, что остальные сотрудники-анахроны.

Наступившую тишину, когда Мел и Тристан возводят очи горе, нарушает Эржебет:

– Грайне не сотрудница. Она не подписывала ваши глупые бумаги. Она лишь помогала вам по доброте сердечной. Вы не имеете над ней никакой власти. И насколько я знаю, вы у нее в огромном долгу и даже не подумали ее вознаградить.

Затем она обращается ко мне:

– Это ужасный мир, и я бы не осталась в нем по своей воле, но у меня есть моральный долг. У тебя нет. На твоем месте я бы немедленно вернулась к себе. Однако если все-таки решишь остаться, я постараюсь, чтобы ты тут не так страдала, как я.

Я бы больше посочувствовала, скажи это грязная нищенка, однако платье на Эржебет такой тонкой материи, какую носят только придворные Бесс, хоть и неприлично короткое. Уж не слишком ли она привередлива? Однако она предложила мне свой кров и хлеб, и я с благодарностью соглашаюсь.

– Я научу тебя всему, что необходимо для выживания в этом чужом мире, – продолжает она твердо, словно бросая вызов остальным, на которых теперь не обращает ни малейшего внимания. – Они уверены, что подготовили помощь для анахронов, которых забирают сюда, но эта помощь не стоит доброго слова. Я сама буду знакомить тебя со здешним миром, как знакомлю всех ведьм. Ты будешь жить в комфорте и безопасности, а главное, научишься все понимать. Они считают, ведьмам много понимать не надо, мы для них винтики в механизме, они не уважают наши конституционные права…

– Наши что? – переспрашиваю я, заметив, что теперь уже Блевинс возвел очи горе.

– Я научу тебя, как заказывать еду навынос, спускать воду в туалете и пользоваться Инстаграмом. Хотя ты постарше, тебе, наверное, больше подойдет Фейсбук. – Она улыбается чуть самодовольно. – И я повезу тебя по магазинам. Покупать одежду. Другим анахронам этого не разрешают, но ведьм я вожу куда пожелаю. Думаю, тебе понравится.

Никто ей не возражает, и я заключаю, что роль Эржебет – привечать всех новых ведьм. При слове «одежда» она изящным движением огладила свой стан, так что смысл был бы понятен даже тем, кто не владеет современным английским.

Например Магнусу, который молча наблюдал за нами со своего дивана, точно кот, смотрящий через открытое окно в сад.

– Одежда, – подхватил он, и все обернулись к нему.

Очевидно, его представили до моего прибытия, поскольку никто не бросился пожимать ему руку.

– Одежда, – снова сказал Магнус и повторил жест Эржебет.

Тристан кивнул и довольно бегло заговорил на родном наречии Магнуса. Я могла разобрать редкие знакомые слова: камиза, панталоны, шапо. Магнус нахмурился недовольно и что-то резко ответил про снадобье, о котором недавно узнал от врача.

Тристан опешил, задал несколько вопросов и, выслушав ответы, повернулся к остальным:

– Его интересует лидокаин, который ввела ему доктор Эндрюс. Он спрашивает, не могли бы мы добыть ему это лекарство, когда отправимся в набег за одеждой.

Блевинс возмущенно крякнул, потом хохотнул.