– Знаю. Все равно хрень.

Дальше они молча играли в гляделки, а Шнырь высматривал в сумеречном небе первые серебряные звездочки: если они уже начали подмигивать, скоро наступит ночь – самое привольное время для гнупи.

Проехав по круто выгнутому мосту Гуляки, повернули на улицу Черных Вишен – каждый дом здесь прятался в собственном парке, и в дальнем ее конце находились новые хоромы господина.

– Хантре, ты ведь уже наигрался в героя подворотен? Не хочешь теперь поиграть во что-нибудь другое?

– Отвали, – с досадой отозвался Крысиный Вор.

– Он говорит, что бьет их, потому что они голодные и беззащитные, – доложил Шнырь, которому уже наскучило смотреть на звезды. – Голодные, говорит, оттого, что у них до чужих унижений и страданий лютый голод, пуще чем у Лормы, а беззащитные, потому что становится им худо, ежели кто-то рядом думает не по-ихнему и живет по-своему. И Шаклемонг по этой части был, говорит, самый голодный и беззащитный. Так ведь, рыжий?

– Ты верно уловил суть, – устало, вроде бы даже с тоской, произнес Хантре. – Одно радует, Ложа хоть и использует эту дрянь, но держит на дистанции. Бывает хуже. Об этом писал Баглен Сегройский, путешественник по мирам – не ручаюсь, что запомнил слово в слово, но у него примерно так: «А те правители, которые начинают с ними заигрывать и дергают за все ниточки подряд, уподобляясь кукловоду, уверенному в своей безграничной власти над марионетками, иной раз попадают в ловушку, потому что запутываются в этих ниточках, как муха в паутине, и если не сумеют вовремя освободиться – сами станут марионетками своих марионеток».

– Занятно, что Дирвен тоже начитался Баглена Сегройского, об этом рассказывал коллега Суно. И немало оттуда почерпнул. Несравненный путешественник-созерцатель схватился бы за голову от его трактовок…

По обе стороны господских ворот располагались кованые чугунные фонари в виде орхидей, да не масляные, а волшебные: сгустки золотисто-зеленоватого сияния, которые зажигались и гасли в урочное время. Больше здесь ни у кого таких не было.

Когда коляска остановилась у парадного крыльца, Тейзург выпрыгнул первый, опустился на одно колено и галантно подал руку. Крысиному Вору это не понравилось, прошипел что-то злобное. Чего доброго, перекинется да сиганет в темноту, и опять за ним гоняйся… Но он был так избит, что на побег у него сил не хватило. Скривившись от боли, кое-как вылез, даже на господинову руку слегка оперся.

Его проводили в комнату, и Тейзург самолично отправился готовить ванну с целебными зельями. Хантре тем временем умылся, сменил свои обноски на шелковую баэгу с орнаментом из кленовых листьев. Устроившийся в уголке гнупи ахнул, увидев, сколько на нем кровоподтеков, и почувствовал даже не злорадство, а законное возмущение: если ты боевой маг, почему наполучал тумаков вместо того, чтобы проучить обидчиков?

Насупился, всем своим видом выражая осуждение – хоть бы Крысиный Вор оглянулся! Тот и впрямь оглянулся, но его неодобрительной гримасы как будто не заметил, так что старания пропали впустую.

– Шнырь, смотри, что у меня есть.

Он только что выложил из карманов всякую мелочь – монетки, гребенку, свернутый бинт, короткий нож баз гарды, карандаш… А еще…

У гнупи аж дыхание перехватило, когда он разглядел, что там. Невольно подался вперед, не сводя глаз с этакой красоты.

– Рыжий, ты где это взял?!

– Нашел.

«Это я должен был найти, а не ты!..»

Набрал полную грудь воздуха, готовясь заканючить, но Хантре его опередил:

– Если хочешь, возьми себе.

– Жалко тебе, что ли… – горестно выпалил Шнырь – слова сами рванулись наружу, еще до того, как он разобрал, что ему сказали.

– Я же говорю, забирай. Пусть это будет моя вира за крыску.

Гнупи выхватил у него подарок. Вещица-то непростая, с волшебством… И неописуемо замечательная: длинный крысиный хвост и скрюченные лапки, переплетенные засохшие корешки, причудливо изрезанные лоскутья кожи, шнурки с бусинами, шлифованные камушки, похожие на прозрачные темные глаза, да еще непонятно чьи клыки – будто бы целый кусок челюсти, все это связано в затейливый пучок, так и хочется сунуть за пазуху. Всем сокровищам сокровище – не то, что какое-нибудь там золото! Надо будет пришить изнутри на курточку вместительный потайной карман.

– Для чего он, ты понял?

– Вроде бы защищает от гнева и глупости начальства. Тебе пригодится.

– Да как ты смеешь… – обиделся на дарителя Шнырь. – Мой господин самый лучший на свете! Я теперь в добро верю, я же тебе рассказывал, что я дал такой обет, ежели спасусь. Так что по части добра я теперь дока, чего про добро не знаешь – спроси у меня, и я тебе скажу, что добрее господина Тейзурга никого не сыщешь. Он мне жертвы приносит! И даже когда я думал, что он решил меня обмануть, он посмеялся над тем смертным, а потом все равно принес его в жертву своему верному Шнырю! Ты бы так не сделал, ты-то злой, ты даже сейчас на меня зубами скрипнул, я слышал. И сам ты глупый, иначе бы тебя не колотил кто попало…

Он мелкими шажками отступил в угол, чтобы шмыгнуть на изнанку, если Крысиный Вор осерчает и захочет отнять подарок, но тот отвернулся, уселся на подоконник. Над спутанной шевелюрой мерцала далекая звездочка.

– Ты чего, рыжий? – настороженно спросил Шнырь. – Жалко стало, что подарил, завидно теперь, хочешь назад забрать? Дожидайся, так и отдал…

– Да никто у тебя ничего забирать не собирается.

– А чего тогда хмурый, если дарёного не жалко? Или ты опять об этих подумал, которые голодные и беззащитные?

– Вроде того, – невеселым голосом подтвердил собеседник. – Без них было бы лучше, да куда от них денешься. Вы с твоим господином и то меньшее зло.

– Вот видишь, рыжий, хорошо, что есть мы!

– Если б еще можно было от вас отделаться, цены бы вам не было, – невоспитанно, по своему обыкновению, заметил Крысиный Вор, хотя только что сам назвал их «меньшим злом».

2015–2016 гг

Амуши

Живут в пустынях, полупустынях и степях. Ростом с людей, похожи на огородные пугала. Ступни у них вдвое больше человеческих, костлявые руки свисают ниже колен, на пальцах острые когти. Вместо волос трава, в этих растительных шевелюрах могут скрываться насекомые, которых амуши используют для колдовства. Их лица, гротескно худые, напоминают обтянутые кожей черепа, но при этом очень пластичны и способны на самые невероятные гримасы. Голоса, независимо от половой принадлежности, высокие и тонкие.

Амуши агрессивны, любят кривляться, передразнивать, жестоко шутить над людьми. Всеядны, но всему остальному предпочитают свежую кровь и мясо. Людоеды.