2 Лакуна в тексте оригинала Берналя Диаса; скорее всего это был месяц декабрь. Как сообщают многие хронисты, знатнейшие мешики, военачальники и жрецы собирались на тайные советы, обсуждали планы, как отомстить конкистадорам за поругание своих божеств, главного храма и оскорбление своей религии, и эти планы обговаривались с Мотекусомой II. Антонио де Эррера-и-Тордесильяс утверждает, что сам дьявол толкал Мотекусому II на черные дела, и даже приводит их беседу. Относительно религии мешиков следует сказать, что она, в основном, являлась смесью астрологии и черной магии.

3 См. стр. 76 в главе «Внутренние распри. Уничтожение флота».

4 Королевская Аудьенсия (Real Audiencia) - в XVI — начале XIX вв. административно-судебная коллегия в испанских колониях; они обладали консультативными функциями (состояли из президента и от 3 до 15 членов, а также советников, аудиторов и др.); земли, находившиеся под юрисдикцией каждой Королевской Аудьенсии, составляли определенную территорию. Назовем те, что были основаны в XVI веке. Самой первой была Королевская Аудьенсия на Санто Доминго (Эспаньоле, Гаити; основана 5 октября 1511 г., находилась в городе Санто Доминго, в составе 4 монахов Ордена Святого Иеронима, основанного в XIV веке в честь Иеронима Блаженного (IV-V вв.), и приданного им советника, возглавлял ее адмирал Диего Колон (сын Христофора Колумба) пока был губернатором этого острова (с 1509 по 1515 г. и с 1520 по 1523 г.). После нее — Королевская Аудьенсия в Мехико (основана 29 ноября 1527 г., находилась в городе Мехико), Королевская Аудьенсия Гватемалы (основана 3 сентября 1543 г., находилась в городе Грасиас а Дьос, с 1550 г. — в городе Сантьяго де лос Кабальерос де Гватемала), Королевская Аудьенсия Гуадалахары (основана 13 февраля 1548 г., находилась в городе Гуадалахара), Королевская Аудьенсия на Филипинах (основана 5 мая 1583 г., находилась в городе Манила).

5 Маловероятно, что эти три дезертира знали мешикский язык; еще больше вызывает сомнений, что тотонаки, восставшие против мешиков, приведенные Кортесом в подданство испанской короне, получали повеления Мотекусомы II и выполняли их. Скорее всего, Мотекусома II лишь получил известие о прибытии Нарваэса, а все эти обвинения в его адрес являются попыткой очернить Мотекусому II и оправдать свои действия.

1 См. стр. 171-172 (глава «Гроза надвигается»).

2 См. стр. 39 и ел. (глава «Снаряжение Кортеса»).

3 Берналь Диас забывает упомянуть несколько тысяч воинов индейцев-союзников из Тлашкалы, Уэшоцинко и других поселений.

4 Отоми (otomi) - индейская народность, ее язык принадлежит к отомангским языкам; один из самых древних народов Мексики; в начале XVI века вместе с родственными племенами: паме, масауа и др. занимали обширную область к северу от долины Мешико; оказали упорное сопротивление испанским конкистадорам.

5 …поселений Танпаникита и Митлангита — поселения с такими названиями в этом районе (в штате Веракрус, совр. Мексика) не известны; согласно мнению Ороско-и-Берры поселением Танпаникита (Tanpaniquitti) могло быть поселение Тепасакалько (Tepazacualco), представленное на уже упоминавшейся карте Альваро Патиньо; а поселением Митлангита (Mitlanguita) могло быть поселение Миктланкаутла (Mictlanquauhtla), ныне не существующее.

6 Поселение Панганекита (Panganequita). Гонсало Фернандес де Овьедо-и-Вальдес сообщает, что Кортес, отпустив делегацию Нарваэса. послал с ней любезное письмо, в котором предлагал Нарваэсу мир и дружбу. «Не следует, — писал Кортес. — показывать варварам, что испанцы враждуют между собой, это укрепляет и без того уже бунтарский дух мешиков и погубит все, достигнутое нами с таким трудом. Вооруженная стычка между испанцами повредит обеим сторонам и даже победителю в конце концов принесет поражение. Лишь единодушие и сотрудничество принесут успех».

1 …в день праздника Духа Святого — переходящий праздник Духа Святого (Espiritu Santo), празднуемый римско-католической церковью в четверг на 40-й день с начала Пасхи (8 апреля 1520 г. по старому стилю, а по новому — 18 апреля 1520 г.). В 1520 году праздник Духа Святого — 17 мая (по ст. ст., а по н. ст. — 27 мая 1520 г.).

2 О них говорится в главе «Снаряжение Кортеса», стр. 39 и далее.

3 Здесь Бериаль Диас, как уже говорилось, по общей традиции испанских авторов «забыл» упомянуть союзных конкистадорам индейцев.

4 Алонсо Гарсия «Каретник» (Alonso Garcia Carretеro) - ранее (на стр. 171 в главе «Гроза надвигается») Берналь Диас назвал его Алонсо Эрнандес «Каретник» (Alonso Hernandez Carretew), очевидно, это одно и то же лицо.

5 Сервантес «Сумасшедший» (он же Сервантес «Остряк» на стр. 171 в главе «Гроза надвигается») - о нем как о шуте Берналь Диас говорит на стр. 40 в главе «Снаряжение Кортеса».

6 Об этом есть и другая информация — в индейской рукописи «Лиенсо де Тлашкала» (см. иллюстрацию на стр. 180 в начале главы «Победа над Нарваэсом» с рисунка из этой рукописи), там изображено, что люди Нарваэса встречают Кортеса вполне дружелюбно, только один из них представлен пораженным всадником, похожим на Кортеса. Сам же Нарваэс изображен беспомощным, без оружия, в храмовом дворе, н на его руки надевает кандалы человек, похожий на Гонсало де Сандоваля. И судя по этому рисунку, не было никакого боя; место, где это произошло, подписано Уицилапан.

7 Дага (daga) - старинный короткий меч (вид кинжала), обычно с широким клинком, употреблялась как парное (к мечу) оружие для левой руки.

8 Очевидно, что это ошибочное мнение взято из средневековых романов об Александре Македонском, очень популярных в то время, в которых образ этого завоевателя был сильно идеализирован.

9 Об этом см. стр. 264-265 в главе «После победы».

1 Эрнан Кортес во втором письме-реляции (от 30 октября 1520 г.) императору Карлу V сообщает: «Мой посланец вернулся оттуда [(из Мешико)] через двенадцать дней и принес мне письма от алькальда [Педро де Альварадо], оставленного там, в которых он мне сообщал, что индейцы атаковали крепость [(дворцовый комплекс Ашаякатля)] со всех сторон, подожгли ее во многих местах и сделали подкопы, и что испанцы там находятся в большой опасности и были бы уже все перебиты, если бы упомянутый Мотекусома не приказал прекратить сражение; и еще, что они все равно окружены, поскольку хотя индейцы не атакуют, но и никто из них и на два шага не отошел от крепости. И что за время этой осады они израсходовали большую часть продовольствия, оставленного мной, и что были сожжены те четыре бригантины, которые я там построил, и что они находятся в крайне тяжелом положении, и просят, ради любви к Богу, быстрей, как только можно, оказать им помощь».

2 Вот несколько сообщений современников конкисты об этих событиях. Бернардино де Саагун во «Всеобщей истории Новой Испании» сообщает: «(Книга XII, глава XIX, версия текста на языке науа) Тут сообщается, как испанцы расправились с мешиками, справляющими праздник Уицилопочтпи. И это произошло неожиданно и в отсутствии их предводителя [Кортеса], в то время отбывшего на побережье из-за прибытия Панфило де Нарваэса. Затем ходатайствовали мешики о празднике Уицилопочтли [(Праздник Тошкатль, проходивший ежегодно в конце мая — один из самых значительных праздников у мешиков)]. И испанец [Педро де Альварадо] захотел увидеть праздник, хотел удивляться и смотреть, каким образом его празднуют. Затем, согласно порядку Мотекусомы, некоторые мешики подошли к дому Вождя [(casa del Jefe)] и передали эту просьбу. И когда получено было разрешение оттуда, где был заключен Мотекусома, тотчас женщины, постившиеся в течении года, начали молоть семена мака, а делалось это в патио [(внутреннем дворе)] Храма. И вышли многие испанцы со своим оружием. Они приготовились, они готовы к бою. Они идут все вместе и останавливаются все вместе, обходят [(стену главной храмовой площади Мешико)], двигаясь друг за другом, двигаются туда, где мололи. А поскольку их увидели, они расположились у большого Королевского Дворца [(нового дворцового комплекса Мотекусомы II)], так как поняли, что уже в это время может распространиться слух, что они задумали убийство людей, выходящих [с праздника] мужчин. А перед наступлением праздника Тошкатль, вечером, приготовили статую в виде человека, фигуру Уицилопочтли в человеческом облике, во всем похожую на человека. Эту человеческую фигуру сделали из смолотого зерна, смешанного со смолотыми семенами мака, уложив это на каркас из прутьев, скрепленных — проколотых острыми концами шипов, чтобы держались крепче. Когда уже была вылеплена эта фигура, ее украсили перьями, сделали лицо, присущее ему [(Уицилопочтли)], раскрасили как положено полосами поперек лица, около носа и раскрасили вокруг глаз. Покрыли его уши мозаикой из бирюзы в форме змей, и с его ушей с бирюзой свисало по кольцу с шипами. Из золота были пальцы его стопы, так искусно сделанные, как настоящие пальцы стопы. Носовой знак отличия ему сделали из золота со вставленными драгоценными камнями, он был в виде золотой стрелы с инкрустированным драгоценными камнями оперением; также и носовое кольцо висело в его носу, оно было с поперечными полосами и шипами. Изготовив это лицо с полосами поперек него синего цвета и желтого цвета, на его голову поместили магический убор из перьев колибри. Затем также поместили так называемый anecuyotl из перьев в форде цилиндра, но сделав часть верхушки заостренной в виде конуса. Потом приладили к его шее украшение из желтых перьев попугаев; концы перьев свисали уступами, подобно прядям волос на голове мальчиков. И кроме того — накидку в виде листьев крапивы, выкрашенную в черный цвет, на ней было пять пучков хвостовых орлиных перьев. Он был укрыт накидкой до пят, на ней бали изображения черепов и костей. А [спереди] верху виднелась безрукавка, и на ней были изображены оторванные части человеческих тел: там были изображены черепа, уши, сердца, внутренности, торсы, руки, ноги. Его maxtlе [(набедренная повязка маштлатль — maxtlatl)], весьма богато украшенная, была тоже с изображениями оторванных частей тел, ширина ее была одна куарта [(cuarta — пядь, мера длины = 21 см)], а длина — двадцать, она была с бахромой из бумаги, то есть из местной бумаги [(аматль — amatl, из агавы)], окрашенной вертикальными полосами светло-синего цвета. За спиной его было расположено, как ноша, знамя цвета крови. Это знамя цвета крови было из местной бумаги. Оно было красным, как кровь. Он держал кремневый жертвенный нож, который был сделан из бумаги, и местами был также красным, как кровь. Он держал щит, сделанный из тростника, сплетенный из тростника; в четырех местах украшенный пучками хвостовых орлиных перьев, украшенный этими хвостовыми перьями; это называлось «tehuehuelli». И привесь щита также была окрашена цветом крови, как и знамя за спиной. И было четыре соединенных стрелы за щитом. Лента в виде браслета была на каждой его руке, ленты из шкуры койота, и с них свисали нарезанные кусочки бумаги. После тоге, как начался рассвет праздничного дня, очень рано утром, открыли лицо [идола Уицилопочтли] те, кто дал обет совершить это. Они расположились цепочкой перед идолом и начали воздавать хвалу… И вот уже вознесли его, поставили на пирамиду. И все мужчины, все молодые воины радостно готовились провести праздник… И когда все собрались, праздник начался, и открылся он пением и танцем змеи… И те, кто постился одну двадцатидневку, и те, кто постился год, двигались во главе процессии… те, кто постился год, были особенно уважаемы и получали почетный и особенный титул «братья Уицилопочтли»… (Глава XX)… между тем мешики радостно празднуют, они уже танцуют, уже поют, уже одна песня следует за другой, и песни сменяют друг друга как волны, и в этот самый момент испанцы решили убить этих людей. Они были здесь рядом, все со своим вооружением. Они перекрывают все входы и выходы: Ворота Орлов, и у маленького дворца, и у Акатльийакапана [(«Участок ристалищ с тростниковыми копьями»)], у Тескакоака [(«Зеркал Змеи»)]. И после того, как они перекрыли все входы, заняв их, уже никто не мог покинуть [главную храмовую площадь]. Сделав это, они тут же вступают в Священное Патио [(Patio Sagrado — главную храмовую площадь Мешико)] для убийства людей. Идут пешком, несут свои деревянные щиты, а некоторые из металла, и свои мечи. Они тут же окружают тех, кто танцует, бросаются к месту, где бьют в атабали [(небольшие барабаны)], накидываются с мечами на того, кто играл на них, и отрубают ему обе руки, тут же обезглавливают его, и далеко откатывается его голова. И в этот момент все [конкистадоры] начинают колоть и рубить людей. Они отрубают им руки и головы, пронзают мечами, копьями всякого, кто попадается им на пути, рассекая одним головы, других раня в руки, плечи, животы и во всякие другие места; они учиняют невиданную резню. Некоторые мешики пытаются спастись бегством, но у выходов их ранят и убивают. Другие стараются взобраться на стены, но не могут спастись; иные прячутся в храмовые постройки. Некоторые прячутся на земле, среди убитых и притворяются мертвыми, дабы избежать страшной участи. Те, кто притворился мертвым, спаслись, а если кто шевелился или вставал на ноги, его тут же закалывали. И кровь воинов-мешиков лилась ручьями, текла повсюду, как вода во время сильного дождя, образуя лужи; и тошнотворный запах крови и распоротых внутренностей стоял в воздухе. А испанцы рыскали по [храмовым] постройкам, своим оружием протыкая занавеси, если им казалось, что там кто-либо скрывается, и если находили, то убивали. И когда они обыскивали постройки, они одновременно и грабили. И когда это произошло, раздался клич: «Военачальники, мешики… поспешите сюда! Идите со всем вооружением: своими воинскими знаками, щитами, копьями! Скорее бегите сюда, мертвыми лежат наши военачальники, мертвыми лежат наши воины!.. Они умерщвлены, о военачальники мешиков». После этого послышался шум, поднялись крики, кричали люди, ударяли себя по губам. И тут же собрались все военачальники, вызвали воинов, которые прибыли со своими копьями, со своими щитами. После этого началась битва, они метали свои дротики, стрелы и еще метательные копья и гарпуны, которыми охотятся на птиц, свои неистовые дротики и быстрые копья, которые как желтый тростниковый покров над испанцами находились… (Глава XXI)… Загнав испанцев в королевские постройки [(дворцовый комплекс Ашаякатля)], они сражались с ними на протяжении 7 дней и держали в осаде в течение 23 дней. За эти дни были расширены и углублены каналы, стены которых стали более отвесными; повсюду переправа через каналы затруднилась… На улицах возводились баррикады… и повсюду проходить по городу стало труднее…» А вот что сообщает Диего Дуран в «Истории индейцев Новой Испании и островов у материка»: «Когда наступил упомянутый праздник, индейцы, не подозревая ничего плохого, явились ублажить своего бога [Уицилопочтли] и показать величие Мешико… Там собралось для хороводов и танцев 8 000 или 10 000 знатных мужей, все люди известные и благородной крови… Тогда Педро де Альварадо приказал поставить к четырем входам во двор [(главную храмовую площадь Мешико)] 40 солдат, по 10 к каждому входу, чтобы через ворота никто не мог выйти, и приказал 10 другим подойти к тем [мешикам], которые били в атабали, туда, где как ему казалось, находились наиболее знатные персоны, и убить бивших в атабали, а затем и всех остальных. И эти «апостолы святой веры» или, лучше сказать «последователи дьявола'', не медля ни минуты, исполнили приказ. Они вошли в толпу этих несчастных, почти обнаженных, только в накидках из хлопчатобумажной ткани, не имевших в руках ничего, кроме роз и перьев, с которыми они танцевали, и перерезали всех кинжалами». Бартоломе де Лас Касас утверждает, что конкистадоры во главе с Педро де Альварадо убили на этом празднике 2 000 мешиков. Согласно Хуану Альваресу, конкистадору, находившемуся в то время в Мешико с Педро де Адьварадо, когда последний вернулся во дворец Ашаякатля после резни, устроенной на празднике мешиков, он начал распрашивать Альварадо и получил такой ответ: «Слава Богу, мы накрыли этих мерзавцев. Они хотели на нас напасть, но мы их опередили. Среди мошенников выигрывает тот, кто ударит первым». И последнее. О желании Альварадо захватить роскошные драгоценности мешиков — участников этого праздника, на это указывают Франсиско Лопес де Гомара, Сервантес де Саласар и другие. А в уже упоминавшемся (в прим. 1 к главе «ПЛЕНЕНИЕ МОТЕКУСОМЫ») судебном деле Педро де Альварадо говорится: «…В то время, когда прибыли испанцы в этот город Мешико, чтобы его завоевать и пленить Мотекусому, упомянутый Педро де Альварадо присвоил и награбил большое количество золота, жемчуга, драгоценных камней, одежды, какао и украшений… и все это не стал делить с товарищами, как следовало делать по обычаю и закону войны… и забрал себе все, не дав никому ничего и не уплатив пятую часть добычи Вашему Величеству…»