«Было бы символично…».

А ещё он вспоминал нечто подобное из превеликого множества второсортных боевиков, где торчащий из груди нож начинает двигаться в такт дыханию….

«И тонкая струйка крови должна была стекать по перламутровым пуговицам.

И жертва ножа должна была выказывать взглядом восхищение моей ловкостью, артистизмом, изобретательностью. Однако не получилось!»

Алексей слегка расстроился.

«Не получилось каноничное исполнение трюка!»

Но потом он решил:

«Так тоже неплохо!»

Его большой нож торчал из шеи улыбчивой библиотекарши. И теперь ей совершенно точно было не до соблазняющих улыбок. Для этого был совсем неподходящий момент. И она была с этим полностью согласна.

– Я забыл, как тебя зовут. Напомнишь?

Библиотекарша вроде бы попыталась что-то сказать, но получились лишь хрипы и всхлипы.

– Не хочешь отвечать по-человечески?

– Хр-ппп-хри…

Хрипы продолжались. Кроме того каждое открывание рта и каждое движение головы опосредованно сокращали мышцы шеи. И тогда большая струйка артериальной крови начинала бить из-под ножа.

В какой-то мере это тоже выглядело интересно, но очень грязно, неаккуратно. Брызги кровяного фонтана то и дело попадали на книги и стеллажи, пачкали интерьер. И все это кряхтение…

– Нет идеальности, – ещё раз отметил Алексей.

Теперь он точно не получал удовольствия.

И даже наоборот. Он достиг той стадии, когда творца раздражает его творение.

«Но что я могу сделать?»

Алексей смотрел на сотворенное им уродство. Изуродованное полумертвое тело продолжало кряхтеть, испражняться кровью и цепляться скрюченными пальцами за аккуратные идеально расставленные стеллажи с четко пронумерованными и систематизированными книгами, газетами, папками…

– Нужно это исправить.

«Сейчас сделаю!!!»

Он сделал шаг вперёд. Перед ним все ещё была преграда. Высотой по пояс – точно не непроницаемый железный занавес между миром книг и миром людей, но все же он отделял Алексея от его жертвы. А тем временем уже второе окровавленное тело начинало медленно сползать на пол. Стоны, хрипы, чавканье фонтанчика крови – все это постепенно затихало.

«Нет, нет… Так не пойдёт…».

Алексей хотел успеть. Его взгляд начал искать путь. Было не так-то просто забраться за стойку. Выделенного прохода не было. Нельзя было откинуть крышку, открыть дверцу. Нужно было напрячь мышцы. И он это сделал: упёрся руками в стойку, подтянулся, закинул правое колено на стойку, подтянул вторую ногу…

«Получилось!»

Но времени уже не осталось. Да, он забрался на стойку. Но в тот же миг тело каре-блондинки оказалось задницей на полу. Раздался ещё один глухой стук тяжелой массы о паркетный пол. Ещё немного крови разлилось по полу.

«Черт!»

Он не успел.

«Твою мать!»

Он смотрел сверху и чувствовал глубокую неудовлетворенность.

«Не успел! Не получилось!»

Глаза прежде живого и красивого человека медленно стекленели. Аппетитная на вид и приятная на ощупь плоть за секунды превращалась в нечто ужасное и отвратительное. И это нельзя было остановить. И ясно было одно – можно было уже не торопиться. Момент был упущен. Момент был потерян.

– Все кончено, – с горечью прошептал Алексей.

Ему более не хотелось смотреть на результаты своих стараний. Один из результатов валялся перед ним внизу, у подножия величественных книжных стеллажей. Другой – позади, у входной двери оранжевого цвета.

Их безобразие не удовлетворяло его потребности. А ведь был чудный миг в процессе происходивших событий, когда они были прекрасны, когда в творческом акте чувствовалось нечто божественное.

«Куда оно делось???»

Алексей не понимал причудливого обмана метаморфоз.

«Обман?!»

Да, он чувствовал себя обманутым.

Он чувствовал боль. Резкий крохотный укол в сердце, но этого оказалось достаточно для возвращения ощущений одиночества и отчужденности от большого и непонятного мира, в котором приходится жить.

«Мир снова меня покинул. Он не любит меня. Он не хочет жить по моим правилам. Почему он так поступает? Почему я не могу жить как все остальные? Почему я вынужден думать, чувствовать, переживать?..»

Это было не первое и не последнее поражение журналиста Алексея. Жизнь его было сложной, запутанной штукой с извилистыми дорожками. Эти дорожки пугали, вдохновляли. Но сейчас видимо наступил тот самый момент, когда двигаться вперёд стало сложно. Вместо движения вперёд ему захотелось остаться на месте, замереть, отгородиться от неудачи произошедшего.

«Я остаюсь!!!»

Он остался там, где и был – на библиотечной стойке, но сменил позу. Поза на коленях более не имела смысла. Ему не нужно было готовиться к прыжку вперёд. Ему нужно было смириться с поражением.

Новая поза стремилась к умиротворению. Зад упёрся в горизонтальную поверхность, полусогнутые ноги прижались к животу, руки обхватили колени. Но все равно чего-то не хватало…

– Мир по-прежнему безобразен, – сказал Алексей, оглядываясь по сторонам с высоты своего положения и понимая, что выкрутиться в этот раз вряд ли получится.

И все же он продолжал сидеть в этой новой позе.

«Так хоть немного поспокойнее…».

Оранжевая дверь, плафоны под потолком, книги, мертвые тела… – целый мир вокруг. Пускай он не был лишён мерзости. Пускай от него тошнило. Но зачастую выбирать не приходится. Да и к тому же в этом мире действительно пока что было спокойно.

Но сколько можно было сидеть вот так?

«Нисколько!»

Принятие – очень важная вещь. К тому же зазвонил телефон:

– Тру-тру-тру…

Рука Алексея машинально скользнула к карману штанов.

«Нет?»

Нет. Звонил другой телефон. Алексей перевёл взгляд на ютившийся на краю стойки старый телефонный аппарат из серого пластика, работающий при помощи вращающегося циферблата.

«Давно я не видел таких…».

Но сейчас было не до ностальгии. Сейчас некто хотел ответа.

– Тру-тру-тру…

Пришлось напрячься. Пришлось подвинуться, чтобы дотянуться до телефона.

– Тру-тру-тру…

– Сейчас, сейчас…

И вот телефонная трубка оказалась в руке.

– Алло! – произнес Алексей с ощутимым раздражением.

– Здравствуйте.

Ответ из телефонной трубки не перенял ни капли раздражения Алексея. Спокойный размеренный голос мужского пола благостно поприветствовал абонента и передал ему тем самым некоторую часть своего позитивного настроя. В результате сердитость тут же немного размякла, и Алексей непроизвольно заговорил более приятным голосом: