Хотя на солнце мясо скоро начнет разлагаться, они будут оставаться здесь, отгоняя стервятников и других падальщиков, пока не съедят всю телку. Лети развела костер и поджарила куски печени и полоски мяса со спины. После еды Баккат отвел ее к спальному тюфяку и они совокупились. Ксиа подобрался поближе, чтобы не пропустить завершение ухаживания. Когда Баккат и Лети, вцепившись друг в друга, в один голос закричали, Ксиа согнулся и с дрожью одновременно с Баккатом выпустил струю спермы. И прежде чем Баккат пришел в себя, исчез в кустах.

– Дело сделано, – прошептал Ксиа, – и Баккату пришла пора умереть. Он смягчен любовью, он успокоился. Лучшего времени не может быть.

На рассвете Ксиа наблюдал, как Лети встала с тюфяка, где лежала рядом с мужем, и склонилась к углям, раздувая огонь. Когда пламя ярко разгорелось, она вышла из лагеря и направилась к кустам, у которых ждал Ксиа. Она тщательно осмотрелась, потом развязала нить своего передника, отложила его в сторону и присела. Пока она была занята, Ксиа подобрался к ней сзади. И как только она встала, набросился на нее. Ксиа был силен и стремителен. У Лети не было даже возможности крикнуть, прежде чем он зажал ей рот и нос ее же передником. Он легко держал ее, пока вставлял в рот кляп и связывал полосками коры, заготовленными с утра. Потом он взвалил ее на плечо и унес. Ксиа не пытался скрывать свой след. Девушка – приманка. Баккат пойдет за ней, и Ксиа будет его ждать.

Накануне вечером Ксиа тщательно разведал местность и точно знал, куда относит девушку. Он выбрал одинокий холм недалеко от лагеря. У холма крутые каменистые склоны, поэтому с высоты можно наблюдать за подходами со всех сторон. Ксиа обнаружил только одну тропу, ведущую наверх, и эта тропа на всем протяжении была открыта для лучника на вершине.

Девушка была маленькая и легкая. Ксиа бежал быстро и легко. Вначале она брыкалась и извивалась, но он смеялся и говорил ей:

– Каждый раз как ты будешь это делать, я буду тебя наказывать.

Она не обратила внимания на его предупреждение и продолжала пинаться. И при этом стонала и что-то бормотала сквозь кляп.

– Ксиа велел тебе молчать, – сказал он и ногтями прищемил сосок. Ногти были острые, как кремневые ножи, и из нанесенной ими раны закапала кровь. Лети пыталась кричать, ее лицо исказилось от усилий. Она продолжала извиваться и бороться, пробуя ударить его головой по лицу. Он взял ее второй сосок и так сжал ногти, что они почти встретились в ее нежной плоти. От боли Лети замерла, а он двинулся по крутой тропе на холм. Сразу под вершиной была расселина между двумя камнями. Ксиа уложил ее туда, потом осмотрел путы. Он связывал Лети впопыхах и теперь заново связал по ногам и рукам. Убедившись, что она связана прочно, он вытащил кожаный передник у нее изо рта. Она отчаянно закричала.

– Да, – рассмеялся он. – Покричи. Твой крик приведет ко мне Бакката, как писк раненой газели приводит леопарда.

Она зашипела и плюнула в него.

– Мой муж могучий охотник. Он убьет тебя за это.

– Твой муж трус и хвастун. Еще до того как сегодня зайдет солнце, я сделаю тебя вдовой. Ночью ты разделишь со мной тюфяк. А завтра снова будешь замужем.

Он сделал несколько танцевальных па и приподнял свою набедренную повязку, чтобы показать, что уже готов.

Ксиа спрятал среди камней свой топор, лук и колчан и теперь отыскал их. Он проверил тетиву, натягивая лук до предела. Потом открыл кожаную крышку колчана и извлек стрелы. Все они были из тонкого тростника, украшены орлиными перьями. Каждый наконечник был тщательно обмотан куском ткани и перевязан шнурком. Ксиа перерезал шнурок и снял ткань, очень осторожно. Наконечники стрел выточены из кости, они острые, как иголка, и снабжены шипами. И потемнели от яда, изготовленного из личинок определенного вида насекомых, которых варят до тех пор, пока варево не станет густым и липким, как мед. Царапина, оставленная такой стрелой, причиняет смерть, неотвратимую и мучительную, и Ксиа держал острия обмотанными, чтобы случайно не поцарапаться самому.

Лети узнала это смертельное оружие. Она видела, как ее отец и дед с его помощью убивали самую крупную дичь. С детства ее научили, что она не должна прикасаться даже к колчану со стрелами. И теперь она с ужасом смотрела на них. Ксиа поднес одну стрелу к ее лицу.

– Вот эту я выбрал для Бакката.

Он сделал вид, что бьет ее по лицу, остановив острие всего в пальце от ее глаза. Лети в ужасе прижалась к камню и снова закричала изо всех сил:

– Баккат, муж мой! Опасность! Тебя поджидает враг!

Ксиа стоял, прижав лук к мускулистому плечу, открытый колчан с ядовитыми стрелами под рукой.

– Меня зовут Ксиа, – сказал он Лети. – Скажи ему мое имя, и он будет знать, что его ждет.

– Ксиа! – закричала она. – Это Ксиа!

И эхо вернуло ей это имя:

– Ксиа! Ксиа!

«Ксиа!» Баккат услышал этот крик, который лишь подтвердил то, что Баккат уже прочел по следу. Звук голоса Лети наполнил его сердце радостью и ужасом: радостью от того, что она жива, и ужасом, потому что она в руках страшного врага. Он посмотрел на холм, с которого доносился крик. Увидел только один путь на вершину, и стремление броситься по этой тропе было так сильно, что он едва удержался. Баккат впился ногтями правой руки в ладонь, чтобы боль привела его в чувство, и принялся изучать каменистые склоны холма.

– Ксиа хорошо выбрал место, – произнес он вслух. Он снова обдумал единственный путь на вершину и понял, что это смертельная ловушка. Ксиа будет сидеть наверху и стрелять в него на всем пути.

Баккат обошел холм и на противоположной стороне наметил иной маршрут. Кое-где склон такой крутой и опасный, что, может быть, там не подняться: ошибка приведет к падению на камни внизу. Однако этот маршрут почти на всем протяжении скрыт от наблюдателя наверху и становится виден только перед самой вершиной. Лишь на последней части подъема Баккат будет виден наблюдателю на вершине холма.

Баккат бегом вернулся в лагерь. Он отложил лук и стрелы. Поднявшись на вершину, он окажется слишком близко к Ксиа, чтобы ими воспользоваться. Взял только топор и нож, лучше приспособленные к схватке. Потом разложил влажную шкуру буйвола и быстро вырезал из нее плащ с капюшоном, который покроет его голову и плечи. Толстая шкура на солнце уже начала пахнуть, но она обеспечит надежную защиту от тростниковых стрел. Баккат свернул тяжелый плащ и привязал к спине. Потом побежал к холму, но, чтобы подойти к намеченному маршруту подъема, обогнул его на почтительном расстоянии. Украдкой пробрался через кусты у подножия холма и вышел к склону, который не был виден сверху под карнизом. Баккат был почти уверен, что Ксиа его не увидел. Но с Ксиа никогда ничего нельзя было знать наверняка.

Он отдыхал всего несколько мгновений, собираясь с силами для подъема, но не успел сделать и шагу, как снова услышал высоко над собой крик Лети. А Ксиа крикнул вниз:

– Посмотри на меня, Баккат! Посмотри, что я делаю с твоей женщиной! А, да! Вот так! Мои пальцы глубоко в ней. Как здесь упруго и скользко!