– Мы готовы, великий господин! – тихо пропел Инкунзи.

Джим достал из кобуры на седле пистолет и выстрелил в воздух. И мгновенно ночь взорвалась шумом и криками. Нгуни ассегаями колотили по щитам и выкрикивали свои воинские кличи. Всадники стреляли из мушкетов и орали, как банши. Они устремились вперед по ущелью, и животные начали вставать. Тревожно заревели быки: они очень чувствительны к настроению своих пастухов. Жалобно замычали коровы, но когда цепь кричащих, барабанящих воинов надвинулась на них, они запаниковали и начали убегать.

Все это были крупные животные с большими горбами и свисающими подгрудками. Расстояние между их рогами вдвое больше длины раскинутых рук человека. Столетиями нгуни отбирали их именно по этому признаку, чтобы скот мог защищаться от львов и других хищников. Бегают они как дикие антилопы, а если им угрожают, защищаются этими огромными рогами. В темноте животные сплошной массой помчались по долине. Бегущие воины и всадники подгоняли их.

Котс был доволен тем, что удалось подобраться неслышно и пикеты Джима Кортни их не обнаружили. Луна светила достаточно ярко, и, если не считать обычных ночных криков птиц и мелких зверьков, повсюду царила тишина и неподвижность.

Котс и Кадем ехали шпора к шпоре. Они знали, что им предстоит проехать еще с милю, прежде чем они увидят место, где накануне вечером быков выпрягли из фургонов. Все готтентоты и трое арабов точно знали, что им делать. Еще до начала тревоги они должны рассеяться среди фургонов и расстреливать людей Джима Кортни, когда те начнут выбегать. Потом они смогут заняться нгуни. Хотя тех больше, но вооружены они только копьями и представляют меньшую угрозу.

– Никакой пощады, – приказал Котс. – Убейте их всех.

– А как быть с женщинами? – спросил Удеман. – Я с самой колонии не пробовал меда. Ты пообещал, что отдашь нам блондинку.

– Если успеешь немного насладиться, я не буду возражать. Но прежде чем спускать штаны, убедись, что все мужчины мертвы. Иначе получишь саблей в зад, пока передом взбиваешь масло.

Все рассмеялись. Иногда Котс умел разговаривать на понятном им языке.

Солдаты охотно шли вперед. Днем с высоты холмов некоторые видели скот, слоновую кость и женщин. Они рассказали об этом товарищам, и всех раззадорили обещания добычи и насилия.

Неожиданно впереди в темноте прогремел выстрел, и всадники, не дожидаясь приказа, натянули поводья. Все тревожно смотрели вперед.

– Сукин сын! – выругался Котс. – Кто стрелял?

Ответа ему пришлось ждать недолго. Неожиданно ночь наполнилась ревом и шумом. Никто из солдат раньше не слышал ударов ассегаем о щит, и это делало звук еще более страшным. Спустя мгновение грянул мушкетный залп, дикие крики и стоны, рев и мычание сотен животных, и в ночи на них понесся нарастающий грохот копыт.

В ненадежном лунном свете могло показаться, что двинулась сама земля: текучая масса, подобная черной лаве, катила на них по всей ширине ущелья, от стены до стены. Грохот копыт оглушал, горбатые спины в неверном свете были все ближе и ближе, луна блестела на рогах животных.

– Стадо понесло! – в ужасе закричал Удеман, и все подхватили его крик: – Стадо бежит!

Плотная группа развернулась, разъединилась, и всадники поскакали в разные стороны от сплошной стены рогатых голов и стучащих копыт. Через несколько шагов лошадь Гоффеля угодила передней ногой в нору. Нога сломалась, лошадь упала. Гоффеля бросило вперед, и он плечом ударился о землю. В ужасе он вскочил – сломанная рука повисла на осколках кости, – и в этот миг его настиг первый ряд несущихся животных. Один из быков ударил его рогами. Рог пробил тело между ребрами и вышел с противоположной стороны в области почек. Бык махнул головой, и Гоффеля высоко подбросило в воздух, он упал под копыта и превратился в нечто бескостное. Еще троих солдат прижало к утесам. Они попытались отвернуть, но стадо поглотило их, и их лошадей пробили рога быков.

Лошади в ужасе вставали на дыбы. Они сбросили всадников и вместе с ними оказались под множеством копыт.

Хаббан и Рашид скакали рядом, но когда лошадь Хаббана ступила в нору и упала со сломанной ногой, Рашид повернул назад и прямо перед рогами несущегося стада подхватил Хаббана и усадил за собой на седло. Они помчались дальше, но лошадь с двумя всадниками не могла бежать быстрее стада и была поглощена волной качающихся рогов и ревущих голов. Хаббан получил удар рогом в бедро, и его стащило с седла товарища.

– Скачи! – крикнул он Рашиду, падая на землю. – Со мной покончено! Спасайся!

Но Рашид попробовал повернуть, и его лошадь получила множество ударов рогами и тоже упала, путаясь в упряжи. Рашид на четвереньках пополз навстречу пыли и летящим копытам. Хотя его несколько раз ударили копытами, на его спине и груди рвались мышцы, трещали ребра, он добрался до упавшего товарища и затащил его за ствол большого дерева. Здесь они прижались, кашляя и задыхаясь от пыли, а стадо продолжало нестись мимо.

Даже после того как животные убежали, они не могли выйти, потому что за стадом неслась волна воющих нгуни. Когда казалось, что они вот-вот увидят двух прячущихся арабов, из укрытия выскочил пеший солдат-готтентот и попытался убежать. Нгуни устремились за ним, как собаки за лисой, и стали удаляться от Рашида и Хаббана. Воины били солдата копьями, омывая их кровью.

Котс и Кадем пустили лошадей галопом по ущелью, чтобы уйти от несущегося стада. Удеман держался за ними. Он знал, что у Котса звериный инстинкт выживания, и верил, что тот сумеет найти выход из бедственного положения. Неожиданно лошади наткнулись на густые заросли колючих растений и вынуждены были замедлить бег. Передовые животные без усилий прорывались сквозь эту поросль и быстро нагоняли их.

– В реку! – крикнул Котс. – Они не пойдут туда за нами.

Он повернул лошадь и направил ее за край обрыва. Они пролетели двенадцать футов и с громким всплеском погрузились в воду. Кадем и Удеман последовали за ним. Они вынырнули одновременно и увидели, что Котс уже на полпути через реку. Плывя рядом с лошадьми, они вслед за Котсом добрались до южного берега.

Выбрались на него и стояли промокшей усталой группой, глядя на бегущее по противоположному берегу стадо. Потом в лунном свете они увидели всадников Джима Кортни, скачущих за стадом, услышали грохот и увидели блеск мушкетных выстрелов. Там догоняли убегающих солдат Котса и снимали их выстрелами.

– Наш порох промок, – выдохнул Котс. – Мы не можем остаться и сражаться с ними.

– Я потерял мушкет, – сказал Удеман.

– Все конечно, – согласился Кадем, – но будет другой день и другое место, и мы закончим это дело.

Они снова сели верхом и быстро поехали на восток, подальше от реки, бегущего стада и мушкетеров врага.

– Куда мы едем? – спросил Удеман, но ему никто не ответил.

Пастухам нгуни потребовалось много дней, чтобы собрать разбежавшееся стадо. Тридцать два больших горбатых животных умерли или были безнадежно искалечены во время этого бегства. Одни упали в пропасть, другие попали ногой в нору, утонули в реке или были убиты львами, когда отделились от стада. Нгуни оплакивали их. Они с любовью собрали всех уцелевших после той ужасной ночи. Ходили между животными, успокаивали их и ласкали. Лечили их раны, оставленные рогами товарищей, сломанные ребра и ушибы о деревья и твердые предметы, на которые натыкались бегущие.