— терпимо, то в XXI — анахронизм. Особенно если еще тратить мегабайты детской памяти на запоминание всяческой ахинеи типа «Закона Божьего», бессмысленных фраз и песнопений, каких-то еврейских поминальников типа «Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова»… К тому же мы сейчас, нарушая законы, совершая массу преступлений, идя на подкуп и ложь, даже убивая, все-таки действуем ради благих целей. Потому что мы, рискуя жизнью, затрачивая огромные средства, по крупицам собираем со всей планеты предметы с необычными, трансцендентными свойствами, хотя громадное большинство этих предметов на самом деле пустышки. Мы собираем сведения о самых сумасбродных и бесперспективных разработках, среди которых девяносто девять процентов — чистое шарлатанство и дилетантизм. Мы спасаем ученых, которых нынешняя обстановка превратила в нищих парий. Одних берем в Центр, с другими заключаем хоздоговора на воле.

— И, конечно, все это ради процветания родной державы и для благоденствия человечества? — ехидно заметила Зина. — Не надо, Сергей Сергеевич. Ваша мечта — управляемое общество. Вы нажимаете кнопку — все работают, выключаете

— спят. Дима, Миша, Лена, Зина, Коля, Катя, Сережа, Ира, то есть Бариновы, получают право думать, выбирать и командовать, а Таня, Ваня, Валера, Вася, Юра, Зейнаб, Винь, не-Бариновы, становятся тем самым коллективным Иваном-дураком, которого вы так ярко описали…

Баринов хотел что-то ответить, но тут зазвонил телефон.

— Да, я, — отозвался Сергей Сергеевич. — Что?! Так… Погоди малость, голубчик… Сейчас кое-что растолкую и послушаю тебя.

Чудо-юдо повернулся к Зине и сказал, прикрыв трубку ладонью, уже не в порядке дискуссии, а в порядке приказа:

— Тщательнейшим образом проверь здоровье Валерки и Вани. Все, от и до, самым доскональным образом. Мне они могут завтра понадобиться для работы. Топай в лабораторию!

— Привел же Господь свекра! — прошипела Зинаида себе под нос, выходя из кабинета. — «Давай торопись! Живенько! Быстренько! Скоренько!» Тьфу!

Чудо-юдо не обратил на это внимание, он уже вцепился в телефонную трубку:

— Молодец. Значит, доставишь их не куда обычно, а на стройку. Да, именно туда. Пусть посмотрят на бетонные работы, может, что умное подскажут. Особенно по поводу заказчика. У тебя все?

В это самое время на даче дяди Сани события развивались следующим образом.

Агафон, как он считал, простившись с Сэнсеем, стал думать, как лучше выполнить распоряжение шефа. Видать, дело серьезное, раз командир воспользовался такой оказией, как истребитель. Наверно, если бы Агафон был менее поддат, он попробовал бы прикинуть затраты времени и запросто вычислил, что его не хватило бы даже в том случае, если бы истребитель, которым якобы воспользовался Сэнсей, стартовал прямо из «Белой куропатки» и приземлился в Шереметьеве. Уложиться в полчаса (а не в час-полтора, как прикидывал Агафон) можно было бы лишь в том случае, если бы, взлетев из «Куропатки», самолет приземлился прямо на улицу дачного поселка. Но провести такие исследования и вычисления Агафон не мог. Тем более что он ощутил сильную жажду и решил хлебнуть пивка. Он собирался тут же довести до сведения своих корешков содержание разговора с Сэнсеем, не посвящая в дело баб. А оторвать Лузу, Налима и Гребешка от подвыпивших девок было просто невозможно. Гребешок, конечно, не отлипал от Ксюшки, Луза и Налим попеременно лапали то Ларису, то Лиду, а Элька под шумок укатила коляску с Олегом в кусты и говорила ему там кучу нежных слов… Агафон помнил, что менты или лица, их изображающие, должны вот-вот появиться. Ясно, что при этом могут возникнуть всякие нервозности, а в поддатом состоянии кто-то почует себя непобедимым ковбоем и, добравшись до оружия, устроит пальбу. Так что ничем хорошим это не кончится.

Отозвать в сторонку сразу всех мужиков он, конечно, не сумел бы, а потому решил начать с Гребешка, который по идее мог сразу передать информацию Лузе, а тот — Налиму. Тогда и в танцах перерыва не получится, и девки ничего не заподозрят. Но вышло все иначе.

В тот самый момент, когда Агафон уже собрался пригласить на разговор Гребешка, пьяная Ксюшка выкинула фортель.

— Музыка не фурычит, биомать! — заорала она, сверкая белками глаз и скаля зубищи. — Аккумулятор садится, надо покататься, е-мое, зарядить…

А ключ из приборного щитка Гребешок не вынул. И черная егоза, очень плохо соображая, влезла за руль «девятки». Все в стороны прыснули, когда афророссиянка завела мотор и дернула машину назад. Как пьяной дуре удалось не задавить мирно дремлющего у поленницы дядю Саню, один Аллах ведает! Но тем не менее, она задом вышибла ворота — Гребешок аж взвыл, пожалев заднюю дверцу! — а затем, выкатив из двора и вывернув баранку, переключила передачу и газанула по поселку.

— Надо догнать! — завопил Гребешок. — Машину расшибет, зараза!

— Ой, она и правда убьется! — взвизгнула Лида. Ключи зажигания от Элькиной «Волги» были тоже оставлены в щитке. Их там сам Агафон забыл. За руль сел Гребешок, Агафон с Налимом запрыгнули на заднее сиденье. Луза — на правое переднее. Девки садиться не стали. Элька, выскочив из кустов, где любезничала с Олегом, успела только нагнуть матюков вслед «угонщикам».

Улицы поселка были заасфальтированы, но народу на них, слава Богу, было немного. Раздухарившаяся Ксюха наверняка могла бы сшибить кого-нибудь, если бы кто подвернулся, да и Гребешок под кайфом мог не сдержать тяжелую «Волгу», привыкнув к своей маломерке. Но все обошлось.

— Классно водит, овца! — Гребешок восхитился тем, как Ксюха на полном газу вписалась в поворот и вынеслась на грунтовку, уводившую через поле, засеянное тимофеевкой, к небольшому перелеску. «Волга» понеслась за ней. На своей машине Гребешок ни за что не стал бы гонять с такой скоростью по ухабам — небось подвеска не казенная! Но «Волга» была не его, сдерживающий фактор отсутствовал. Лузу, Налима и Агафона мотало из стороны в сторону.

На солнце постепенно наползали серо-синие тучи, где-то далеко

посверкивали молнии, глухо погромыхивало.

— Гроза наклевывается, — заметил Налим.

— Фигня, не намокнем, — отозвался Луза, дохнув винищем.

Пролетели поле и перелесок, почти достали Ксюху. Теперь автомобили разделяло метров сто, не больше.

— Не уйдешь, коза! — порадовался Гребешок, давя на акселератор.

Ксюшка, чувствуя, что расстояние сокращается, тоже поддала газу. Но Гребешок уже подтянулся на дистанцию в полета метров и пер по грунтовке чуть ли не под девяносто, будто впереди был приз за победу на ралли.

Сизые тучи слиплись, почернели, ярко сверканул ослепительный зигзаг, совсем близко трескуче грохнуло.

— Сейчас ливанет, — продолжил свои метеонаблюдения Налим.

Грунтовка вывела на асфальтированную дорогу. «Девятка» лихо вывернула, понеслась по шоссе. На какое-то время разрыв увеличился, потом «Волга», чуть-чуть сбавив на повороте, вновь стала настигать беглянку. По асфальту гнали уже за сотню в час. Промчались через деревеньку, прокатились через небольшой мостик, потянулись в горку, украшенную очередным перелеском.