Плутарх к афоризму Сократа добавил: «А зажечь факел может лишь тот, кто сам горит». Иногда студентам хочется или прикурить от моего факела, или потушить его, обозвав окурком.

«Геннадий Владимирович! Я долго думал, писать мне это письмо или нет, но все же решил писать. Мне не дает покоя наша вчерашняя работа. У меня накопилось много негатива, и я хочу его выразить. Вы скажете, что это сопротивление.

Когда Вы говорите, что чувствуете нашу группу, находитесь с ней „здесь и сейчас“, лично я этого не чувствую. Я еще раз повторю, как уже говорил на занятии, что групповую терапию вижу в кругу. Также в кругу я вижу и терапевта, который сидит вместе со всеми. Когда Вы отгораживаетесь от нас столом, садитесь на свое преподавательское место – а для Вас это очень характерно, – я не чувствую Вашего присутствия „здесь и сейчас“. Оттуда Вы только по-у-ча-е-те. Мы это только проговариваем, а не проживаем. Это первое.

Второе. Можно ли было как-то ускорить Ваш процесс отражения ситуации? Или на это ну просто необходимо было убить все оставшееся время? Мне кажется, он получился очень затянутым.

Третье. На транзактном анализе и на психодраме мы говорили о внутреннем ребенке и о спонтанности соответственно. То есть о таком внутреннем кладе жизненной энергии и силы. Опять же, это просто Ваши слова. Нудным монотонным голосом увещевать группу, о спонтанности, об энергии, о психодраматических находках, да еще смотреть на нас грустным потухшим взглядом – сплошная неконгруэнтность. На групп-анализе Вы сказали, что ведете себя так, потому что этого требует подход, также Вы сказали на других занятиях будете вести себя по-другому. Но все одно и то же. Вы не заражаете группу. Простите, что сравниваю Вас с другими преподавателями.

Также я вчера задумался, почему люди не ходят на Ваши занятия, и Вам даже пришлось напомнить об этом старосте. На другие же ходят. Те же самые люди.

Прошу не выносить на общее обсуждение, а ответить письмом, если посчитаете нужным.

С уважением, Аркадий. 05.10.2005.

Институт Психоанализа, 145 группа».

«Большое спасибо за откровенность, Аркадий. Отвечу по пунктам, раз уж вы предпочли такую форму.

Первое. Как только на занятии вы предложите мне сесть в круг, я с удовольствием это сделаю.

Второе. Как только на занятии вы предложите что-то более интересное, чем мой затянувшийся монолог, я с удовольствием приму ваше предложение.

Третье. На последнем занятии я не был довольным, но не был потухшим. Как и вы, не так ли?

Ваше открытое недовольство вызывает у меня больше уважения, чем голосование ногами отсутствующих людей.

Ваш Геннадий Владимирович».

«Спасибо, что ответили, Геннадий Владимирович!

Я понял, что надо быть аутентичным, руководствоваться чувствами и выражать свои желания о работе в группе.

С уважением, Аркадий».

Такая реакция на мою попытку перейти к интерактивному обучению, для которого я подготовил ряд учебников-самоучителей, в первые годы типична. На семинарах вместо анализа выполненных дома тестов и упражнений из учебника по сегодняшней теме одни студенты забрасывают меня вопросами, другие критикуют непривычную форму преподавания.

Решаю на первом часе просто проводить ликбез по сегодняшней теме, затем перед группой моделировать терапевтические ситуации в паре с добровольцем, меняясь ролями. Во время парного упражнения перед группой студент в роли клиента рассказывает реальную историю, как он в 12 лет подрался с отцом-алкоголиком, вступившись за мать. Отец тогда оставил семью, и они с сыном больше 20 лет не общались – до самой его смерти, когда сыну позвонили из больницы, чтобы он забрал труп одинокого старика. Ему стало жалко отца, он его простил и сожалеет, что не успел сделать это при его жизни. Тогда он бы жил с чувством, что у него есть отец, и они нужны друг другу. Наверное, они оба стали бы лучше.

Нас сменяет пара студентов, я сижу в роли супервизора. Затем все разбиваются на тройки: Клиент – Консультант – Супервизор и выполняют упражнения по теме из моего учебника. В конце занятия каждый по кругу отвечает на три вопроса: что понравилось в своей работе, что не понравилось и как можно было бы лучше. Нередко такой разбор полетов превращается в критику моей работы, а иногда групповое сопротивление возникает с самого начала.

28.12.11. Первое занятие с группой психологического консультирования, программа проф. переподготовки – что-то вроде курсов усовершенствования психологов. Группа занимается с октября, два дня в неделю. Из практических занятий было 30 часов психодрамы. Пришло 9 человек из 20. Это неработающие гуманитарии, кроме старосты группы никто не уверен, что будет психологом.

Первое занятие – по экзистенциальной групповой терапии. Студенты незнакомы с направлениями психотерапии, не знают про Ялома и про мой учебник по групповой терапии, хотя я просил в учебной части сказать старосте о нем. Первое упражнение посвящено своему имени. Студентка Инна, севшая слева от меня, т. е. первая в кругу, рассказывает, что ее отца тоже зовут Геннадием, она долго не брала фамилию мужа и часто угрожает ему вернуть себе девичью (т. е. фамилию отца). Прозвища приводят ее в бешенство. Она обращается только ко мне, я прошу ее говорить группе и в конце поделиться испытываемыми сейчас чувствами.

Инна говорит о том, как приятно ей чувствовать мое внимание, следующая студентка начинает переговариваться с соседкой. Остальные тоже разговаривают между собой. Я спрашиваю, о чем. Они обсуждают, кто будет следующим, поскольку соседка Инны отказывается. Я спрашиваю Инну, что она сейчас чувствует. Она отвечает, что много лет проработала адвокатом и не обижается, когда люди так ведут себя с ней. На это Яна, неформальный лидер группы, напоминает ей, что Инна сама вела себя так на психодраме.

Я поясняю разницу между учебной и терапевтической группой и прошу относиться к тому, что происходит, как к учебной модели, а не выяснять отношения. Яна спрашивает, зачем я устроил этот конфликт, и заявляет, что я талантливый манипулятор, действую по принципу «разделяй и властвуй». Я объясняю, что в экзистенциальной группе сопротивление игнорируется, и предлагаю продолжать занятие. Вспоминаю, что такую проекцию не раз встречал у пограничных пациентов. Надо ожидать, что она начнет раскалывать группу.

Соседка Инны демонстрирует всем свои побелевшие ладони и выходит из аудитории. Яна отводит несколько человек вглубь зала. Я предлагаю тем, кто не может участвовать в тренинге, получить зачет по реферату, с остальными я готов работать. Староста, молчавший все это время, тихо благодарит меня.