Генеральша невольно вздрогнула. А Джэйфф по-шамански выпил смешной женский испуг перед непонятным, как самое изысканное вино, глоток за глотком, касание за касанием. Так же, как учил его много-много-много лет назад правнук того самого Шамана, что охотился с Князем-Змеем. Незачем чужачке носить на себе невидимую ранку от соприкосновения с древним оружием шурианских шаманов — тончайшим скальпелем, рассекающим души. Пусть живет.

Главное, что появился предлог подойти к господину Пэяму. Джэйффа не переставали смешить забавные современные ритуалы. Словно прошедшие века народ только и делал, что выдумывал, как бы усложнить себе жизнь. Не попросту спросить имя, а совершить настоящий церемониал — найти того, кто представит, поговорить о погоде, удачно пошутить… Смешные люди! А еще шуриа называют дикарями.

Но правила есть правила, даже если они смехотворны. Важен результат, не так ли? Джэйфф совершил положенные приличиями телодвижения и получил то, что хотел, — содержательную беседу с господином Пэямом за рюмочкой ликерного вина.

О чем говорили? Обо всем и ни о чем, как это принято у политиков. А если закрыть глаза, то полное впечатление, будто разговариваешь либо с Вилдайром Эмрисом, либо с Аластаром Эском. Те же стремительные и обтекаемые, точно селедки в косяке, словечки, лавирующие между препятствиями в виде неприятных вопросов.

Разумеется, нынче в Фирсвите правили узколобые консерваторы, душители свободы и злокозненные угнетатели, под чьей пятой стонал народ, частью которого являются наши братья меньшие — Третьи. Ах, простите, сударь, оговорился! Конечно же, просто наши братья-шуриа. И как только Фарвиз Пэям возглавит руководство Свободной республикой, все тут же станет иначе — народ воспоет величальную песнь и пойдет трудиться радостный. Нет, Вилдайр до такой глупейшей агитации не опускался, но не раз и не два Джэйфф ловил его на этой покровительственной интонации в отношении шуриа. Довелось даже как-то спросить у Священного Князя свистящим шепотом, не хочет ли тот бросить палку и крикнуть: «Взять!» Вилдайр сделал вид, будто обиделся. Для Аластара же существовали только двое шуриа — Джона и Шэррар, остальных он в расчет не брал.

— Вы, как я понял, живете на Шанте? — уточнил Фарвиз. — И как? Как вам под рукой Вилдайра Эмриса?

— По-разному.

— Уклончивый ответ.

«Да, да, да! Шуриа всегда ускользают», — разозлился бывший рилиндар.

— Слишком прямой вопрос. Для вас.

Фирсвитец приподнял бровь. Дескать, объяснитесь! Джэйфф тоже неплохо владел своим лицом и бровями умел такие штуки выделывать.

— Ка-а-ак? — Он честно выпучил глаза. — Шурианская бабушка не научила вас уходить от неудобных ответов? Ай-ай!

И пальчиком стал грозить, как запутавшемуся лгунишке.

Что пригвоздить собеседника жестоким словом к месту, что проткнуть ему печень — ответом будет резкая бледность, затрудненное дыхание, расширенные зрачки. И пока господин Пэям судорожно заглатывал воздух, счастливый шуриа допил бутылку ликерного вина.

— Вы явились меня шантажировать?

— Упаси Великие Духи! Зачем мне это?

— Не вам, а вашей… подруге.

— Загадками изъясняетесь, господин Пэям.

— Все знают, что леди Конри…

— П-фуй! Не смешите меня. Я — шаман. Будь у нас больше времени, а вы расположены слушать, я бы рассказал вам очень романтичную историю про ваших шурианских предков, — он сделал акцент на слове «ваших». — Право же, там есть чем гордиться.

Было видно, что Фарвиз Пэям с огромным удовольствием заболел бы прямо сейчас мозговой горячкой. Говорят, после нее многие люди теряют память, а значит, есть шанс забыть про шурианских предков навсегда.

Оказалось, грешки, коими отягощена душа господина Пэяма, вызывают в нем меньше омерзения, чем капля крови детей Шиларджи в жилах. Грустно. И очень обидно за Князя-Змея.

— Не уверен, что я хочу знать… э… подробности, — промямлил будущий президент Фирсвита невесело.

— Зря.

— Значит, все-таки шантаж?

Пред мысленным взором Пэяма уже проносились картины собственного унижения и полной зависимости от желаний Элайн эрн Конри.

Джэйфф развел руками. Мол, не обессудьте, сударь мой, но сами виноваты.

— Возможно, но совсем не обязательно.

— Что я могу сделать для вас, господин Эрмид? — тут же спросил фирсвитец.

«Тьфу!» — подумал шуриа. Ну что за люди теперь живут по эту сторону моря Кэринси? Вместо того чтобы попытаться договориться миром или убить из-за угла, хотят взятку сунуть. Поплевался мысленно, но деньги взять согласился. Так, на всякие мелкие расходы. Или в качестве возмещения морального ущерба, если угодно. Не каждый день шуриа вынужден своими глазами видеть глубину падения народа Шиларджи. И уж если чему и научили Джэйффа Элира хитрые конфедераты, то лишь простым истинам — деньги никогда не помешают, и их никогда не бывает много.

— Так мы договорились, господин Эрмид? Я могу надеяться, что наш маленький секрет останется между нами?

— Разумеется, господин Пэям.

Шуриа еще не терял надежду, что фирсвитец вместо обещанной суммы подошлет к нему убийцу. Иначе какой же из него потомок Князя-Змея?!

Господин Бэхрем ответил поразительно быстро, в каких-то два дня. То ли звезды так сошлись, то ли свою маленькую змеиную норку вдохновитель шурианских повстанцев устроил поблизости от Индары. А может, почтовые кареты, по случаю наконец-то выпавшего снега поставленные на полозья, стали доставлять послания в два раза быстрее, — кто знает? Элайн частенько сетовала на неторопливость курьеров и почтарей — иногда случается, что от вовремя полученного письма зависит чуть ли не жизнь, и далеко не все можно доверить обученному голубю. Почтовых птиц научились перехватывать едва ли не сразу, как вообще приручили. В последние годы ходили упорные слухи об электрическом телеграфе — новом чудо-способе связи, который вот-вот изобретут то ли в Файристе, то ли на Ролэнси. Дескать, оный способ сократит время доставки сообщения до каких-то часов. Леди Конри техническими новинками интересовалась, но ровно в той мере, какая потребна для Великого Дела. А связь между забавными публичными опытами с лягушками, которые устраивали для индарских зевак, и быстрой передачей сообщений на дальние расстояния в голове беглой леди покамест не укладывалась. Конечно, когда чудо-механизм все-таки появится, его надобно будет немедля прибрать к рукам и использовать на благо Правого Дела, однако покуда приходилось доверять секретные письма курьерам и связникам.

Бэхрем писал, верно, в спешке, а может, в испуге. Бумага с его и без того небрежными закорючками была сплошь усеяна кляксами и какими-то подозрительными пятнышками. То ли чихал он на письмо, то ли под суповую тарелку подкладывал. Или и вовсе нацарапал на коленке? Элайн прочла и нахмурилась. От бэхремовской эпистолы прямо-таки разило безобразной паникой.