– Поясните, черт возьми! Я ведь не железнодорожник, Мржавецкий! Что значит – «материально обеспечены»?

Тот захохотал, обнял спутника на плечи:

– Вы не поверите, но я тоже не спец! Но сегодня я знаю о железных дорогах больше, чем вчера! И по-моему, вполне достаточно для реализации нашего проекта! Короче: на тех участках, где позволяли возможности и ресурсы, были заготовлены и оставлены не только запасы щебня, но и рельсовое хозяйство – шпалы, сами рельсы и даже стрелки для сооружения разъездов.

– Погодите… Вы хотите сказать, что в Тайтурке?..

– Увы, мой дорогой, увы! В Тайтурке были оставлен только запас шпал и стрелки для сооружения разъезда. И предусмотрено расширение железнодорожного полотна. Все это поведал мой человечек в управлении Иркутской железной дороги. Он же меня и слегка разочаровал: шпалы, скорее всего, местными аборигенами давно попилены для отопления. А если не попилены, то украдены, использованы партизанами для сооружения завалов и прочих искусственных препятствий на пути золотых эшелонов адмирала!

– Так чего ж вы радуетесь, Мржавецкий? – помрачнел есаул.

– Есть чему радоваться, Цепенюк! Во всяком случае, пока нет повода чтобы горевать! И знаете почему? Потому, что большевички, дай им Бог здоровья, кроме всяких пакостей для многострадальной матушки-России, сделали для нас с вами и кое-что хорошее!

– Не понимаю… Прыгаете как заяц – со шпал на большевиков…

– Сейчас поймете, Цепенюк. Большевики разрешили в ДВР – не знаю, надолго ли? – лазейку для частного предпринимательства! У нас тут сохранился институт частной собственности, национализация крупной промышленности не проводилась. Были конфискованы лишь отдельные предприятия, принадлежавшие контрреволюционерам. В ДВР отсутствует монополия внешней торговли, не национализированы банки. Конституцией ДВР все золотосодержащие месторождения были объявлены собственностью Республики, но частным предпринимателям была предоставлена возможность аренды этих площадей на указанных в законе условиях. Преимущественное право аренды имеют бывшие владельцы этих площадей, если они не участвовали в контрреволюционных выступлениях.

– Погодите… Но ведь мы с вами в Иркутске! Какая тут, к чертям собачьим, Дальневосточная республика?!

– Успокойтесь, Цепенюк! Я не спятил, чтобы путать Иркутск с Читой! Но слушайте: нынче в Совдепии с весны провозглашена новая экономическая политика, НЭП! Нешто не слыхали, есаул? Ну-у, батенька, вы совсем в бегах одичали, как я погляжу! Это же зеленый свет для частного капитала! К тому же у крупных концессий ДВР свои бюро здесь, в Иркутске, были и до объявления НЭПа! И дайте договорить, черт возьми!

Мржавецкий, торопясь, принялся выкладывать компаньону все, что сумел сегодня узнать.

Оказалось, что Читинское правительство ДВР еще в августе прошлого года значительно облегчило ситуацию с обращением золота. Вывоз его за границу был разрешен – только в слитках. Все вывозимое золото оплачивалось соответствующей пошлиной. Однако металл, добытый промышленником на своем прииске, оплаченный горной податью и сплавленный в казенной лаборатории, разрешался к вывозу беспошлинно. Кроме того, ДВР разрешило промышленникам вывоз золота за границу при условии уплаты вывозной пошлины и приобретения, и обратного ввоза в пределы ДВР припасов и материалов на соответствующую сумму. Этот закон имел большое значение в деле привлечения иностранных капиталов, так как все солидные иностранные предприниматели, прежде всего, интересовались вопросом, будет ли им разрешено после уплаты всех причитающихся налогов вывозить за границу собственную продукцию.

– Жаль, что я послушал вас и оставил дома револьвер, – мрачно перебил собеседника Цепенюк. – Ей-богу, за столь нудную и долгую лекцию вас стоило бы застрелить!

– Погодите, есаул, скоро целовать начнете! – рассмеялся Мржавецкий. – Ладно, не буду вас долго мучить: все дело в том, что большевики позволяют иностранным коммерсантам ввозить сюда новейшее оборудование и производить реконструкцию действующего! Железная дорога, как понимаете, входит в этот перечень. И если американский капиталист мистер Дэниел Винт, к представителю которого мы сейчас едем, завтра вдруг возжелает реконструировать участок железной дороги у своего золотодобывающего участка, ему предоставят для этого все возможности и разрешения, Цепенюк!

– Вот оно что… А если этот мистер Винт не пожелает вкладывать денежки в весьма рискованное предприятие? Мои слитки-то с клеймом Николая II, а не какой-то там местной казенной лаборатории…

– Почти приехали… Эй, извозчик, стой-ка! Выйди, дядя, покури в сторонке – мне посекретничать с товарищем надобно…

Убедившись, что лихач отошел, Мржавецкий придвинулся к компаньону и зашептал:

– У мистера Винта нет никаких оснований обожать большевиков. Во-первых, ему в самом начале подсунули скорректированные документы о содержании золота в руде на приобретенном им участке. И уже первые промывки показали, что золотоносная руда на прииске оказалась беднее, чем на бумагах. Но и это, как оказалось, не все большевистские хитрости! Теперь, если он не выполнит годовой план по добыче, власти с полным основанием дадут ему пинка под зад, оставив себе все оборудование, которое он успел ввезти в Россию. И в-третьих, его рабочие – с подачи Москвы или Читы, не знаю – устроили у него забастовку и потребовали увеличить их плату аж в двадцать раз! Договориться с ними оказалось невозможно: горный профсоюз слушает только Москву, а она, мило улыбаясь, говорит мистеру Винту, что не имеет права давить на советских рабочих… В общем, ситуация с бизнесом у мистера Винта нынче такова, что наше предложение для него – просто подарок! Только не вздумайте рассказывать ему все подробности обретения вами золота! Тогда он и слушать не станет! Так что историю придется немного подкорректировать и лишить некоторых душераздирающих подробностей, понятно?

– Но… Но погодите, Мржавецкий, если у него и так банкротство на носу – станет ли он тратиться на реконструкцию станции? И потом: сделать из однопутки двухпутку, даже на пару верст – дело не одного дня! И наверняка потребует изрядного вложения капиталов…

– Придется делиться, дорогой мой! Думаю, что он потребует не меньше половины! Чтобы не останавливать движение на участке Транссиба, ему надо будет смонтировать на станции Тайтурка версту-две второй линии пути для разъезда и поставить две стрелки.

– Допустим. Допустим, мы его уговорим. А как же рабочие? Они же не с завязанными глазами работать станут! Увидят, что из пещер кто-то что-то таскает. Не разграбят, так донесут!

– Слушайте, Цепенюк, решать проблемы надо по мере их возникновения! Давайте сначала уговорим мистера Винта! Вернее, его представителя и компаньона. Эй, извозчик, поехали!

В филиале концессии мистера Винта визитеров встретили без особого энтузиазма. В кабинете, кроме самого компаньона, мистера Доллмана, их ожидал переводчик.

Доллман еле кивнул посетителям и показал глазами на ряд стульев у стены. Переводчик внимательно посмотрел документы Мржавецкого, представившегося младшим компаньоном частной фирмы со смешанным капиталом и вопросительно перевел глаза на Цепенюка.