– А потом я сразу смогу уйти?

– Несомненно.

– Честное слово?

– Честное слово, – заверил ее Меландер.

– И вы не скажете ему, что…

Она пожала плечами, очевидно, подумав о чем-то своем.

– Он все равно сам это вычислит, – сказала она.

– Как его зовут? – спросил Меландер.

– Роффе.

– А фамилия?

– Лундгрен. Рольф Лундгрен.

– Где он живет? – спросил Гюнвальд Ларссон.

– Вапенгатан, пятьдесят семь.

– А где он сейчас?

– Там, – сказала она.

– Откуда вы с такой уверенностью знаете, что это он? – спросил Мартин Бек.

Он заметил, как у нее что-то блеснуло в уголках глаз, и с изумлением понял, что это не что иное, как слезы.

– Еще бы мне не знать, – почти неразборчиво пробормотала она.

– Вы, фрёкен, наверное, сожительствуете с этим субъектом? – сказал Гюнвальд Ларссон.

Она внимательно посмотрела на него и не ответила.

– Какая фамилия на двери? – спросил Меландер.

– Симонссон.

– Чья это квартира? – спросил Мартин Бек.

– Его. Роффе. По крайней мере, я так думаю.

– Ну так все же? – сказал Гюнвальд Ларссон.

– Ну, тот, другой, наверное, сдал ему квартиру. Вы что же, думаете, он такой дурак, чтобы на двери красовалась его собственная фамилия?

– Он в розыске?

– Не знаю.

– Сбежал откуда-то?

– Не знаю.

– Но вы ведь наверняка это знаете, – сказал Мартин Бек. – Может, он сбежал из тюрьмы?

– Нет, не сбежал. Роффе никогда не сидел.

– На этот раз он сядет, – сказал Гюнвальд Ларссон. Она с ненавистью смотрела на него блестящими глазами. Гюнвальд Ларссон быстро засыпал ее вопросами.

– Так значит, Вапенгатан, пятьдесят семь?

– Да. Разве я это не сказала?

– Со двора или с улицы?

– Со двора.

– Этаж?

– Второй.

– Квартира большая?

– Однокомнатная.

– Кухня?

– Нет, только одна комната.

– Сколько окон?

– Два.

– Окна выходят во двор?

– Нет, на солнечный пляж.

Гюнвальд Ларссон прикусил губу. На лбу у него снова начали вздуваться вены.

– Ну-ну, – успокоил его Меландер. – Так значит, у него одна комната на втором этаже и два окна во двор. И вы точно знаете, что в эту минуту он дома?

– Да, – сказала она. – Знаю.

– У вас есть ключи от этой квартиры? – дружеским тоном сказал Меландер.

– Откуда? Ключ только один.

– И дверь, очевидно, заперта?

– Еще бы.

– Она открывается внутрь или наружу? – спросил Гюнвальд Ларссон.

Она ненадолго задумалась. Потом сказала:

– Внутрь.

– Точно?

– Да.

– Сколько квартир в тыльной части дома, со двора? – спросил Мартин Бек.

– Ну, наверное, квартиры четыре.

– А что находится на первом этаже?

– Какая-то мастерская.

– Из окна виден парадный вход в дом с улицы? – спросил Гюнвальд Ларссон.

– Нет, оттуда виден фьорд, – ответила фрёкен. – И королевский дворец. И часть ратуши.

– Достаточно! – заорал Гюнвальд Ларссон. – Уведите ее!

Девушка вздрогнула.

– Секундочку, – сказал Меландер.

В кабинете стало тихо. Гюнвальд Ларссон с любопытством посмотрел на Меландера.

– Мне нельзя уйти? – спросила девушка. – Вы ведь обещали мне, что…

– Конечно же, – сказал Меландер, – понятно, что вы можете уйти. Но вначале мы должны проверить, сказали ли вы нам правду. Это для вашей же пользы. И еще кое-что.

– Что?

– Он в этой комнате, наверное, будет не один, да?

– Да, – тихо сказала она.

– Послушайте, а как вас, собственно, зовут? – спросил Гюнвальд Ларссон.

– Это вас не касается.

– Уведите ее, – сказал Гюнвальд Ларссон.

Меландер встал, открыл дверь в соседний кабинет и сказал:

– Рённ, у нас тут есть одна фрёкен. Она может у тебя немного посидеть?

Рённ появился в дверях. У него были покрасневшие глаза и красный нос. Он окинул взглядом всех по очереди.

– Да, – сказал он.

– Высморкайся, – сказал Гюнвальд Ларссон.

– Я должен предложить ей кофе?

– Думаю, что должен, – сказал Меландер.

Он придержал ей дверь и церемонно произнес:

– Соблаговолите, фрёкен. В дверях она остановилась и окинула ледяным взглядом Гюнвальда Ларссона и Мартина Бека. Очевидно, им не удалось вызвать у нее особой симпатии. Не понимаю, как нас учили здесь психологии, подумал Мартин Бек.

Потом она посмотрела на Меландера и неуверенно сказала:

– Кто будет его брать?

– Сами знаете, мы, – приветливо сказал Меландер. – На то и существует полиция.

Она стояла и смотрела на Меландера. Наконец сказала:

– Он опасен.

– Очень?

– Очень. Будет стрелять. И меня тоже застрелит.

Сейчас это ему вряд ли удастся, – заметил Гюнвальд Ларссон.

Она проигнорировала его.

– У него в квартире есть два автомата. Заряженных. И один пистолет. Он сказал, что…

Мартин Бек молчал и ждал, что скажет Меландер, и одновременно надеялся, что Гюнвальд Ларссон будет держать язык за зубами.

– Что он сказал? – спросил Меландер.

– Что живым его никто не возьмет. И я знаю, что он сказал это на полном серьезе.

Она оставалась в дверях еще несколько секунд.

– Я просто хочу, чтобы вы об этом знали, – сказала она.

– Спасибо, – произнес Меландер и закрыл за ней дверь.

– Ну, – произнес Гюнвальд Ларссон.

– Получи санкцию прокурора, – сказал Мартин Бек, едва за ней закрылась дверь. – Быстро, план города.

План лежал на столе еще до того, как Меландер закончил короткий телефонный разговор, в результате которого получил официальное разрешение на то, что они намеревались предпринять.