— Он оглядел комнату, изучая углы. — Точно так же, как наши Тонин соединяют человека с человеком, эти врата соединяют одно местоположение с другим. Вопрос в том, где находится их двойник? Я...

Франсин молчал и наблюдал, как его мастер поднял с пола книгу и изучил открытую страницу.

— Это невозможно, — сказал Бакас. С книгой в руке он прошел в угол комнаты и провел пальцем по ряду оберегов на одной из стен, следуя по ними вниз к полу. Оттуда он проследил магические символы до углубления в центре комнаты. Он продолжил, отойдя в другой угол, затем повторил процесс.

Внезапно Бакас остановился.

— Мы недооценили Аасгода. — Он снова оглядел комнату, еще раз проверил книгу, затем повернулся к Франсину. — Приведи остальных. Приведи их сейчас. Пока не стало слишком поздно. — Впервые Франсину показалось, что он услышал нотку эмоций в голосе лорда Бакаса. Впервые ему показалось, что он услышал страх.

60

Зорика

Айсаир

Зорика сидела в саду и смотрела на ониксовую дверь, как делала каждое утро, сколько себя помнила.

Что находится по ту сторону?

Ее прошлое? Ее будущее? Слава? Неудача? Мир, которого она не знала. Которому не принадлежала.

Дверь в стене, обветшалая и забытая всеми, кроме нее. Виноградные лозы, которые давным-давно оплели окружающий камень, предприняли удачную попытку ее накрыть, так что теперь края двери были скрыты и окружены шипами.

Однажды она уже проходила через нее, оттуда сюда, из Лейсо в будущем в Айсаир в прошлом, но она не могла вспомнить ничего из этого, даже самого перехода. Она не могла вспомнить, каким был тот мир. В конце концов, тогда ей было всего четыре года.

У нее были вспышки страха и холода, и злые мужчины, которые все еще преследовали ее во снах, ухмыляясь за черными масками, но больше ничего. Она не могла вспомнить своих родителей и брата или какие-либо места, где могла быть. Тиннстра рассказала ей все, что она знала, а Анама рассказала ей историю Джии (или ее будущего), но ничто из этого не имело для нее никакого реального значения. Реальность была ей неизвестна, и все же она лежала по другую сторону этой двери. Она могла достаточно легко выяснить это сама. Она знала, какая магия требуется, хотя ей еще предстояло ее применить. Ей нужно было только войти в эту дверь и произнести слово.

Айтас.

Достаточно просто — если она захочет открыть дверь.

Может быть, именно поэтому каждое утро она спускалась посмотреть на нее, независимо от того, был ли это прекрасный день или середина зимы. Она была привязана к ней, как корабль к своему якорю. По ту сторону она была королевой — что бы это ни значило. Она понимала, что означает этот титул, и знала, как его унаследовала, но на самом деле никто не относился к ней как к королеве. У нее не было ни слуг, ни богатства. Другие, конечно, не позволяли ей никакой роскоши — далеко от этого. Со своей стороны ониксовой двери она была просто Зорикой, ученицей Анамы, ученицей Майзы и подопечной Тиннстры. Зорикой со своими тремя матерями. Девушкой, которая никогда не веселилась и не имела права голоса в том, как она прожила свою жизнь.

Однажды мы вернемся, говорила Тиннстра, но Зорика знала, что там ее ждет война. Война, в которой от нее ожидали участия — и победы. Этому ее учили Анама и Майза. Под бдительным присмотром Тиннстры. В своей комнате у Зорики были специальные доспехи и оружие, готовые к тому судьбоносному дню. Доспехи и оружие, которые она использовала в учебных боях, но никогда не использовала всерьез.

Однажды мы вернемся. Остальные все еще говорили об этом. Тем более сейчас, когда Зорике исполнилось восемнадцать. Ее способности проявились почти три года назад, и она была более чем искусна в их использовании. Анама гордилась тем, как далеко она продвинулась. Она часто так говорила. И Майза. Когда они теперь сражались, Зорика знала, что старая шулка старается не дать ей победить, чтобы она не была слишком уверена в себе. Однако Зорика не сдерживалась в их схватках, и Майза проигрывала, промокшая от пота и запыхавшаяся. Зорике даже не нужно было использовать свою магию.

Одна мысль о разочаровании Майзы из-за проигрыша заставила Зорику улыбнуться. Всю свою жизнь шулка была суровым тренером, требовавшим только самого лучшего. Война не знает пощады, сказала бы она, если бы Зорика когда-нибудь попросила о минутной передышке. Война не разрешает покоя. Ее трость ударила бы, если бы Зорика когда-нибудь пожаловалась. Старая Майза была жесткой, но сейчас Зорика брала над ней верх.

И все же, даже с ее способностями и воинским мастерством, Зорика не была уверена, что готова. Готова войти в дверь. Готова вступить в войну. В конце концов, между тренировочными боями и реальными есть разница.

Но все равно каждое утро она спускалась вниз и смотрела на дверь, как будто все ответы должны были открыться сами собой.

— Зорика! — Это была Тиннстра, зовущая из дома. Время работать. Время тренироваться.

— Тобо. — Зорика отдала команду взлететь. Анама сказала, что сами по себе слова не имели реальной силы, но они помогали разблокировать ту часть ее мозга, которая получала доступ к ее способностям. Короткий путь к сосредоточению.

Зорика с улыбкой взмыла вверх. Анама отчитала бы ее за легкомысленное использование своих способностей. Никогда не показывай свои дары без крайней необходимости. Никогда не знаешь, кто может наблюдать. Неожиданность — отличное оружие. Но в саду никто ее не видел, так что она могла делать все, что ей заблагорассудится, а больше всего на свете Зорика любила летать. Небо было тем местом, где она чувствовала себя свободной, где никто не стоял над ней и не указывал, что делать. Иногда ей требовалось все ее самообладание, чтобы просто не улететь от них всех в синеву.

— До свидания, дверь, — прошептала она и полетела, обратно к своим матерям, обратно к ответственности, обратно к долгу.

Тиннстра ждала ее на крыльце со своей обычной полуулыбкой, которая никогда не достигала боли в ее глазах. Раннее утреннее солнце осветило белый шрам, который тянулся от ее глаза к челюсти, со временем поблекший, но так и не исчезнувший. Несмотря на жару, на ней была рубашка с длинными рукавами.

— Доброе утро.

Зорика вернулась на землю:

— Привет.

Тиннстра покачала головой:

— Я не буду спрашивать, где ты была.

Зорика