– Он, наверное, подошел прямо сюда, чтобы увести Хромоножку! Она здесь сидела, когда я заснул! – И Уинтроу внезапно осенило: – Это не он тебе сказал, чтобы ты меня не будила?

– А если и так, то что? – оскорбилась Проказница. – Какая разница? Решение-то все равно я принимала!

Уинтроу посмотрел себе под ноги. Он сам удивлялся, насколько глубоко она его ранила.

– Когда-то, – сказал он, – ты проявила бы побольше верности. Ты бы разбудила меня, не думая, правильно это или нет. Ты бы сразу догадалась, что следует делать…

Проказница повернула голову и стала смотреть в море:

– Не очень понимаю, о чем ты.

Уинтроу ответил, чувствуя себя совершенно раздавленным:

– Ты даже говорить стала, как он…

Его обида взволновала ее куда больше, чем его гнев.

– Ну и что ты хочешь, чтобы я сказала тебе? Что я сожалею об отсутствии Кайла Хэвена у меня на борту?… Так я не сожалею. У меня ни минуты покоя не было с тех пор, как он начал мною командовать! Я рада, что он убрался, Уинтроу! Рада!… И тебе тоже стоило бы порадоваться…

А ведь в глубине души он и вправду радовался. Только она этого не почувствовала. Но теперь она до того увлеклась пиратом, что для нее существовала лишь его точка зрения.

Уинтроу вдруг спросил ее:

– Может, я тебе совсем больше не нужен?

– Что?…-Настал ее черед пережить потрясение. – О чем ты? Конечно же, ты мне очень…

– Я просто подумал: если ты уж так счастлива с Кеннитом, возможно, он отпустит меня? Просто сообща возьмите и высадите меня где-нибудь на материке. Я бы сам как-нибудь добрался до монастыря и зажил как прежде… Своей жизнью. А все, что случилось, оставил бы позади, ведь все равно уже ничего не исправишь. – Он помолчал и добавил: – Да и ты избавилась бы от меня. Как от отца избавилась…

– Ну ты прямо как ревнивый ребенок, – возразила она.

– Ты не ответила на мой вопрос.

Она ответила. Она распахнула перед ним свой разум, и он ощутил боль, причиненную его словами.

– Вот как, – тихо проговорил Уинтроу. И больше не стал ничего говорить. Он посмотрел туда же, куда смотрела Проказница. Там покачивалась на якоре «Мариетта». Она была так близко, что Уинтроу ясно различал лицо вахтенного. Видно, Соркор был весьма недоволен, когда взволнованный Брик прислал к нему спросить, не знает ли он, куда запропастился капитан. Вот Соркор и переставил корабль, чтобы теперь-то ничего из виду не упустить.

Проказница между тем спросила напрямую:

– Почему ты так ревнуешь из-за того, что мне нравится Кеннит? Ты вот готов был бы разорвать нашу с тобой духовную связь, если бы только мог. А он ведет себя совсем по-другому. Он все силы прилагает, чтобы между мною и им тоже что-то образовалось. Он разговаривает со мной так, как не говорил никто и никогда! Он приходит сюда, когда ты чем-нибудь занят в другом месте, и рассказывает мне обо всем… И не только истории из своей жизни, но еще всякие сказки и разную бывальщину, которую сам от других слышал. А как он слушает, когда я что-нибудь говорю! Всегда спросит, что я думаю, чего бы мне хотелось… Он рассказывал мне о своей мечте создать королевство и о том, как он будет править людьми. Я пробую советовать, и он каждый раз так радуется!… Есть у тебя хоть понятие о том, как это славно, когда тебе что-то рассказывают и сами внимательно слушают, когда говоришь ты?

– Да. – Это снова заставило Уинтроу вспомнить о монастыре, но он не стал об этом говорить вслух. Необходимости не было.

У нее вдруг вырвалось:

– Ну почему ты все время только осуждаешь его? Да, я не возьмусь сказать, будто знаю его так же хорошо, как тебя… Но вот то, чему мы с тобой оба свидетели: пока он выказывает к тебе гораздо больше доброты и любви, чем ты когда-либо видел от родного отца. Он-то о других думает! Поинтересуйся как-нибудь, попроси его показать тебе планы, которые он нарисовал для Делипая. Он уже теперь прикидывает, как возвести сторожевую башню для защиты гавани и где расположить колодцы, чтобы у жителей было побольше хорошей воды. А городок Кривохожий? Он и его карту нарисовал. С брекватером* [Брекв а тер – оградительное сооружение, препятствующее вкатыванию сильных волн в гавань.] для гавани, с новыми пристанями… Если только люди послушаются его и станут жить, как он им укажет, их жизнь сразу изменится к лучшему! Он хочет, чтобы вместо грязи стали порядок и чистота. А еще он хочет быть твоим другом, Уинтроу. Может, в том, что касается Кайла, он и вправду перегнул палку… Но посмотри правде в глаза: ты сам его попросил. Вспомни: ведь он завоевал бы вечную благодарность рабов, если бы уже в Делипае выдал им Кайла. Его муки и смерть превратились бы в зрелище для всего города и необыкновенно прославили Кеннита по всем островам! Ты понимаешь это, надеюсь? А еще он мог бы предложить твоей матери выкупить мужа. И пустил бы Вестритов по ветру, набив золотом собственные сундуки. Но он не сделал ни того, ни другого! Он просто убрал отсюда этого гнусного и бессердечного типа, поместив его туда, откуда он не сможет дотянуться ни до тебя, ни до других!

Проказница остановилась перевести дух, но больше ничего не сказала. У нее, похоже, просто больше не было слов.

Уинтроу медленно переваривал услышанное. Он-то и понятия не имел, с какими дальними планами Кеннит, оказывается, носился. К умозаключениям Проказницы трудно было придраться, но то, с каким жаром она защищала пирата, слушать было обидно.

– Так вот почему он стал пиратом, – сказал Уинтроу. – Чтобы добрые дела делать!

– А я не говорила, будто он такой уж самоотреченный, – надулась Проказница. – Или что средства у него безукоризненные. Да, он наслаждается властью и стремится к тому, чтобы ее всячески усилить. Но ведь власть свою он употребляет по делу! Он освобождает рабов!… Ты предпочел бы, чтобы он стоял сложа ручки и только повторял избитые истины вроде того, что все люди – братья? Ты не задумывался, почему тебе так хочется назад в монастырь? Ты просто хочешь отгородиться от зол и бед этого мира, вот и все!

У ее собеседника попросту отвалилась челюсть. А Проказница чуть-чуть выждала и храбро созналась:

– Он просил меня пиратствовать вместе с ним. Ты про это знал?

Уинтроу пытался сохранить спокойствие.

– Нет, не знал. Но ждал этого.

Все-таки в его голосе прозвучала горечь.

– Ну? И что тут было бы такого уж скверного? – спросила она, явно приготовившись к упрекам. – Ты сам видишь, сколько добрых дел он делает. Верно, делает он их отнюдь не в белых перчатках. Он сам мне так сказал. Он спросил меня, смогу ли я справиться с тем, что мне придется увидеть, пиратствуя. Я в ответ честно рассказала ему о той жуткой ночи, когда восстали рабы… И знаешь, что он мне сказал?

– Не знаю. И что же?

Уинтроу старался удержать в узде свои чувства. «Она так неопытна и наивна, ее так легко обмануть… Неужели она не видит, какую игру с ней затеял пират?»