от тебя признания твоей ошибки. Зачем говорить о человеке? Даже кусок камня не может быть определен. Жизнь неопределима. Ничто не может быть определено. Я хотел, чтобы ты признал свою ошибку. Теперь я уйду прочь. Мне докучали твои определения».

Правила логики неизменны, а жизнь течет. Одна волна превращается в другую волну. В то время, как вы определяете нечто, с ним происходит что-то другое. Прежде чем вы успеете назвать человека сердитым, он уже начал просить простить его за гнев. Что вы тогда будете делать? Реальность такова, что гнев вполне уже мог исчезнуть, прежде чем вы успели сказать, что этот человек впал в гнев. Что сохраняется в той жизни? Поэтому ваше определение будет неправильным.

Определения всегда принадлежат прошлому, а жизнь принадлежит настоящему. Жизнь постоянно меняется, меняется каждое мгновение, но определения остаются неизменными, установившимися. В них нет никакого роста, никакой перемены. Они подобны — нашим фотографиям. Предположим, кто-то делает мою фотографию, теперь она будет оставаться неизменной и статичной, тогда как я старею с каждым мгновением. Жизнь подобна живому человеку. Определения же косны и безжизненны. Эта сутра говорит, что в жизни нет никакой рациональности — никакой логики. Жизнь — это тайна.

Был один христианский мистик по имени Тертуллиан. Кто-то спросил его: «Почему ты веришь в Бога? Какова причина твоей веры?» Он сказал: «Ты хочешь знать причину? Когда я всматриваюсь в жизнь, я обнаруживаю, что нет никакой причины для чего бы то ни было. Тогда я подумал: Итак, нет никакого вреда в том, чтобы верить в Бога. Раз в самой жизни все без причины, в Бога тоже можно верить без причины. И если ты не веришь в Бога и все же задаешь мне этот вопрос, я скажу тебе, что верю в Бога, ибо Он полностью абсурден, — он использовал слово «абсурдный», и я думаю, что это правильное слово — так как я исследовал все правила, проанализировал их и нашел их неправильными. Я исследовал все логические доказательства и нашел их неверными. Все определения, которые я проверил, оказались ложными. Все, что я рассудком считал правильным, в конце оказалось неправильным. Теперь я отбросил помощь рассудка и аргументации и, становясь безрассудным, я верю в Бога».

Это истинный смысл веры. Вера означает прыжок в неведомое. Эта сутра объясняет, что такое вера. Эта сутра о вере. Оставив в стороне все правила, все определения и все расчеты, прыгнуть в неизмеримое — вот смысл веры. Оставить рассуждения, чтобы прыгнуть в безрассудство.

Вы должны помнить, что философами являются те, кто пытаются найти истину с помощью интеллекта. Пока они ничего не смогли обнаружить. Они написали тысячи книг, но их книги — это просто игра словами. Они поднаторели в интерпретации слов и они раскидывают свою словесную сеть так хитро — и так широко — что становится трудно найти выход. Но они ничего не знают, совершенно ничего. Истину жизни знают другие люди — мистики и мудрецы. Это те люди, которые вместо того, чтобы контролировать словами, ныряют в существование.

Почему мы должны узнавать из книг, что такое Ганг? Раз Ганг течет, то почему бы нам не нырнуть в него, чтобы узнать, что он такое? В хранящихся в библиотеках книгах может быть описано, что такое Ганг, но надо ли нам обращаться к книгам, чтобы узнать, что он такое? Почему бы нам не познать его, погрузившись в него на самом деле? Есть два пути познания. Если я хочу узнать о любви, я могу пойти в библиотеку, почитать книги о ней и узнать все о ней. Другой путь заключается в том, чтобы я лично глубоко погрузился в любовь. Первый путь определенно легче, поэтому слабые становятся на этот путь. Даже дети могут читать о любви. Но по-настоящему познать любовь — значит пройти через великий огонь, через великое покаяние, через великое испытание огнем. Знать любовь и знать о любви — это две разные вещи. Между этим нет никакой связи.

Подобным же образом знать истину и знать об истине — это две разные вещи. Все, что известно об истине, является заимствованным знанием, оно все неясное.

Тот, кто хочет познать истину, должен будет совершить прыжок прочь от своего интеллекта. Два дня назад меня пришел повидать один друг. Он сказал: «Я сомневаюсь во всем, что я слышу. Я сомневаюсь даже в том, что говорите вы, и я буду продолжать сомневаться в том, что вы будете говорить. Но у меня есть несколько вопросов, пожалуйста, ответьте на них».

Я сказал ему: а что ты будешь делать с ответами, которые получишь от меня? Почему ты хочешь беспокоить меня без нужды, если ты не готов даже немного отойти от своей позиции сомнений? Тебе следует жить в сомнениях. Зачем ты пришел спрашивать меня? Если ты решил сомневаться, не спрашивая никого, ибо все, что скажет другой, будет его знанием, оно не будет твоим, и ты будешь сомневаться в нем. Существование простирается во все стороны — распускаются цветы, поют птицы, в небе плывут облака, восходит солнце, жизнь пульсирует в вас. Существование имеет бескрайнюю протяженность. Прыгните в него, познайте оттуда. Бесполезно спрашивать других — вы все равно будете сомневаться. Но я хочу задать тебе один вопрос: когда придет тот день, когда ты засомневаешься в своих сомнениях?

Когда человек решает сомневаться, он должен подвергнуть сомнению само сомнение, таким образом, он может достичь чего-то через свое сомнение. Достигло ли ваше сомнение чего-нибудь до сих пор? Если нет, то это потому, что вы не подвергли сомнению само сомнение. Вы не сомневались тотально.

Запомните, вера приходит из двух источников. Либо совершенно не сомневайтесь, и совершите прыжок, либо сделайте ваше сомнение настолько глубоким, что вы подвергнете сомнению само сомнение. Таким образом, ваше сомнение пресечет дальнейшее сомнение и вы будете лишены сомнений и выйдет из-под влияния интеллекта. Дело не в том, что ваш интеллект создает сомнения, ваш интеллект и есть ваше сомнение.

Поняв эту сутру, те, кто невинны и прямодушны, не должны сомневаться в ней, а те, кто по природе изощрены и проницательны, должны подвергнуть ее полному сомнению. Вера будет рождена из обоих этих состояний, и вы окажетесь способны совершить прыжок.

Те, кто знает, что такое вера, уловят смысл этой сутры, а те, чьей верой является рассуждение, не могут уловить ее смысл, ибо в ней нет места рассуждению. Логика не согласится с утверждением, что совершенное выходит из совершенного, и остаток тоже