А дождь становился все сильнее, так что Сюя сдался и покинул этот район. Норико и Сёго, скорее всего, далеко от того места, где он их оставил. Сектор В=3 был запретной зоной, зато соседние Г=4 и В=4 по-прежнему оставались безопасными. Вероятно, Норико и Сёго были где-то в том районе, а потому Сюя смог бы разжечь еще один костер, когда оказался бы поблизости.

С таким намерением Сюя и отправлялся в путь. И когда около половины третьего повернул к северному берегу острова, услышал далекое птичье чириканье. Сюя внимательно прислушался… а затем быстро опустил взгляд на часы. Секундная стрелка отсчитала семь делений, и чириканье прекратилось. Сёго сказал – пятнадцать секунд. Учитывая время, которое Сюе потребовалось, чтобы догадаться взглянуть на часы, продолжительность птичьего пения примерно соответствовала заданному интервалу. Кроме того, он сильно сомневался, что настоящие птички станут особо чирикать под дождем. И действительно, сейчас не было слышно ни одной из тех мелких птах, что щебетали целыми днями с самого начала игры.

Сюя продолжил путь вдоль северо-западного берега острова – и снова услышал чириканье. На сей раз оно звучало гораздо яснее. Ровно пятнадцать минут прошло со времени последнего – и это длилось ровно пятнадцать секунд. Точно, это был Сёго. Необходимость в новом дымовом сигнале отпала. Сёго использовал свой манок.

Третье чириканье Сюя услышал три минуты назад. Сверяясь с картой, он перемещался из сектора Б=5 в Б=6.

Сюя немного передохнул. Стрелки часов, едва различимые под каплями дождя на стекле, показывали 3.05.

Чириканье слышалось ближе к горе, чем к морю. Сюя взглянул на море, затем, пройдя по равнине, стал подниматься вверх по покатому склону.

Еще немного. Сюя едва ли покрыл даже полтора километра, однако из-за потери крови испытывал страшную слабость. Все тело так сильно болело, что Сюю стало тошнить. Конечно, ему следовало бы останавливаться и отдыхать. Но он уже почти был на месте. Почти.

Сюя пробирался через рощу, и усталость совсем его одолела. Кроме того… на него в любой момент могли напасть из кустов. Но Сюя не мог себе позволить об этом тревожиться. Если такое случится… тогда ему просто придется нажать на спусковой крючок узи.

Низкорослые кусты встречались все реже, а затем и вовсе перестали попадаться. Сюя застыл в неподвижности. Он почувствовал, что на этой прогалине что-то не так.

Поначалу Сюе показалось, что на земле лежат два серых кома и они вроде бы шевелятся. Он внимательно пригляделся: из этих комов торчали черные брюки и кроссовки.

Тут Сюя понял, что это трупы. Здесь погибли два мальчика.

Какая-то красная птица внезапно взлетела с серого кома и громко крикнула. Она была крупная, размером с цаплю. Голова ее была в крови. Птицы кормились трупами!

Сюя машинально поднял узи. Он даже положил палец на спусковой крючок – но все же решил не стрелять, а просто туда подошел. Недовольно хлопая крыльями, птицы разлетелись.

Сюя постоял рядом с трупами двух своих одноклассников под дождем… а потом поднес правую руку ко рту. Его страшно тошнило.

Зрелище было ужасное. Птицы расклевали беззащитные лица. Из-под лоскутьев кожи торчало красное мясо. Лица были залиты кровью. Сдержав тошноту, Сюя все-таки смог на них посмотреть и с трудом понял, что это Тадакацу Хатагами и Юитиро Такигути. Кроме того, он заметил, что лицо Тадакацу в худшем состоянии, чем у Юитиро. За его деформированный череп птицы явно ответственности не несли: его нос, не тронутый птицами, также был сломан.

Оглядевшись, Сюя увидел лежащую на траве бейсбольную биту. Хотя она была уже омыта дождем, кончик оставался красным. Учитывая состояние лица Тадакацу, его, должно быть, забили насмерть, причем любимым спортивным снарядом (между прочим, не только его, но и Сюи тоже) – бейсбольной битой.

По сравнению с лицом Тадакацу лицо Юитиро было в относительно хорошем состоянии. Хотя… у Сюи было ощущение, что губ и глазных яблок Юитиро теперь лишился.

Одна из птиц села на лицо Тадакацу. Затем подлетело еще несколько птиц. Видя, как неподвижен оставался Сюя, они, должно быть, почувствовали себя в безопасности.

«В безопасности? – гневно подумал Сюя. – Вы что тут, ребята, шутки шутите?»

Он снова положил палец на спусковой крючок узи… и опять сдержался. Самым важным для Сюи было вернуться к Сёго и Норико.

Появились еще птицы.

Кормились ли они другими трупами, разбросанными по всему острову? Или только этими, лежащими у самого моря?

С трудом оторвав глаза от двух трупов, Сюя, пошатываясь, обогнул их и вошел в кусты.

Двигаясь дальше, Сюя снова ощутил рвотные позывы. Казалось, он уже стал привыкать к тому, что люди умирают, но мысль об этих птицах, этих небесных крысах… «Я больше никогда не смогу сидеть на берегу и мирно смотреть на чаек, – думал Сюя. – Даже если мне еще доведется написать собственные песни, о птицах я уже никогда не спою. Даже курятину я теперь наверняка очень долго не смогу есть. Черт, ведь эти птицы… сосут кровь».

Но тут Сюя снова услышал то чириканье. И поднял голову. Крупные капли ударили его по лицу.

«Ага, – подумал Сюя, – чайки сосут кровь, но, думаю, с той птичкой все нормально».

Прошло еще пятнадцать секунд, и чириканье прекратилось. На сей раз оно прозвучало где-то совсем рядом.

Сюя огляделся. Кусты тянулись дальше по покатому склону. Это должно было быть… где-то здесь. Где-то рядом. Но… где?

Он не смог больше об этом думать, тошнота, которую Сюя так долго сдерживал, стала вконец нестерпимой. Два трупа с обезображенными лицами. Их мягкая плоть стала обеденной закуской для птиц. Самой вкуснятиной.

«Нет, – подумал Сюя, – нельзя, чтобы меня рвало. Я и так слишком слаб… но…»

Он опустился на колени, и его вырвало. Поскольку Сюя в последнее время ничего не ел, вышел один желудочный сок. От рвотных масс шел резкий кислый запах.

Сюю еще раз вырвало. Теперь к желтоватой влаге, точно мазки краски, добавились красные капельки. Наверняка его желудок был испорчен.

– Сюя.

Он поднял голову. И машинально направил туда узи. Но ствол тут же опустился.

Из кустов торчала бандитская физиономия. Сёго, никаких сомнений. В левой руке Сёго держал явно самодельный лук, а правой готов был вложить в этот лук стрелу. Как раз в этот момент Сюя понял, что, скорее всего, влез ногой в «сигнализацию» Сёго.

– Что, тяжко с похмелюги? – осведомился Сёго. В юморном замечании слышалась явная доля сочувствия.

Послышалось шуршание. За спиной у Сёго появилась Норико. Отбросив назад мокрые волосы она смотрела на Сюю, и ее полные губы дрожали.

А затем, оттолкнув Сёго в сторону, Норико, волоча ногу, подбежала к нему.

Сюя вытер рот и заковылял навстречу девочке. Снимая правую руку с узи, он протянул ее вперед и обнял Норико. Когда они прижались друг к другу, у Сюи страшно кольнуло в боку, но ему было наплевать. Теплое тело девочки тянулось к нему под холодным дождем.