— Вы сказали "модель"?

— Да, именно модель. Феликс, расскажи им про это, — и шепотом на ушко прокуратору, — устала я с этими дебилами… Объясни им и скорее айда в нашу добрую преисподнюю, где по крайней мере нет таких дураков, как эти псевдопрогрессисты…

— Хорошо, милая, — ответил Феликс, погладив жену по спине, и обратился к нам. — Сейчас у вас принято употреблять термин «модели». Так вот, говоря вашим птичьим языком, могу заверить, что мы с Друзиллой просчитали все модели социальных процессов на материале таких провинций Римской империи, как Иудея, Кесария, Галилея. За семь лет моего правления в Иудее, с 53 по 60-й годы, мне удалось найти способ управления всеми системами и подсистемами вверенной мне страны. Надо сказать, что Друзилла дала на многие века тот образец жены правителя, который потом в ущербных формах повторялся в разных веках и в разных государствах. Друзилла знала языки. Она была необыкновенно образованной женщиной. Хорошо владела греческим, арамейским, еврейским, свободно говорила и читала по-латыни. Скажу вам по чести, я не рассчитывал, что Друзилла бросит своего мужа, как-никак царь Эмесский, и выйдет замуж за меня, убеленного сединой. И, должен вам признаться, не чистая любовь толкнула Друзиллу в мои объятия, а дело! Она — воплощение современной деловой женщины, так сказать, улучшенная ее модель. Она обладает способностью увидеть перспективу, наметить вовремя пути для отступлений и наступлений. Она поистине, как говорилось в «Притчах» Соломона, всегда открывала уста с мудростью, и на ее языке было всегда кроткое наставление. Она, как купеческие корабли, издалека добывает свой хлеб. Она встает еще ночью — и светильник ее никогда не гаснет. И мне было всегда светло с нею, и я знал, куда направить свой ум и силы, кого притеснить, а кому дать награду. Сердце мое было всегда уверено в ней, потому что она никогда не ошибалась. Бывало, будит меня ночью моя Друзилла и говорит: "Саддукеи опять строят козни, надо кончать с первосвященником Ананием". Или: "Проснись и вели казнить тысячу ревнителей, что идут из Кесарии в Иерусалим". И я вставал и выполнял то, чего требовала моя жемчужина. А какова ее мудрость — быть самой саддукейкой, иметь родственников в семьях Ханана и Бетуса и разработать детальный план уничтожения этих семей. И она не ошиблась. Я уничтожил все поколение Ханана, всех чиновников, занимавших крупные посты во многих городах Иудеи.

Должен вам сказать, что Друзилла сделала большое социальное открытие, благодаря которому я мог царствовать еще много лет, если бы не этот эллинистический полуумок Нерон. Он и погиб-то потому, что невзлюбил избранный народ. А суть этого великого открытия состоит в том…

— Ни в коем случае! — сказала Друзилла. — Этот Степан подбирается к этому открытию. Нет, нет, Феликс больше не сможет давать интервью, — продолжила Друзилла. — Он плохо себя чувствует. Прошу освободить помещение.

— Послушайте, — сказала Друзилла, когда мы остались одни. — Женитесь на мне, и мы с вами такое совершим, что еще десять тысячелетий будут разгадывать наши парадоксики. Ну что вы тянете? Что вам мешает?

— Кто вы? Катрин? Зила? Друзилла?

— Какое это имеет значение? Я перед вами. Умна, красива, смела и мудра, как сто пророков.

— Но вы в таком почтенном возрасте. Даже в голове не укладывается — две тысячи лет.

— Да кто сейчас смотрит на возраст? Акселерация, мелиорация, дегустация, профанация — кому все это нужно? Все смешалось в мире. У нас, евреев, всякое «да» есть и «нет», и «да», а всякое «нет» всегда только «нет». Мои две тысячи лет — это всего лишь нелепая условность. Сейчас все поменялось местами. Молодые люди норовят жениться на старухах, а старухи предпочитают юношей — и в этом ничего нет сверхъестественного. Любви все возрасты покорны. А я хорошо сохранилась. Посмотрите, какая у меня отличная кожа.

Напоминание о коже меня несколько передернуло. Я спросил:

— Ну а моя кожа? Ее могут…

— Это мы все устроим. Да и не в коже дело. Тот, кто сказал, что кожа есть кожа, болван. Хотя и мерлей он, этот ваш Ксавий, однако тупой, как пьяный Фавн.

— Но почему вы решили выйти за меня зимуж?

— Вот это деловой вопрос. Надо нам объединить наши усилия. Вы открыли новую планету — имя ей «паразитарий». Впервые в мире сформулированы основы паразитарных экономических и социальных отношений. Но вам недостает гибкости и пробивной силы, чтобы довести дело до конца. Я берусь вам помочь; мы создадим с аналогичным названием концерн или, если хотите, кооператив по построению паразитарных обществ на любой точке земного шара.

— Но у меня прямо противоположная цель. Я хочу избавить мир от подобного рода отношений.

— Ну и прекрасно. Избавляйте. Но сначала надо завершить работу. Нужны экспериментальные площадки для создания практических опытов. Понадобятся сотни инновационных центров по оздоровлению существующих паразитариев. Вы посмотрите, что мы сейчас имеем. Кровососущие, скажем, в Средней Азии настолько худосочны, что производят впечатление мертвецов. Они чахнут оттого, что наглотались дефолиантов и гербицидов. Необходимо оздоравливать среду. Нам нужны полноценные кровопийцы! А что представляют собой кровососущие в Армении, Дакии, Месопотамии — это же ужас! Пиявок, оводов, клещей почти не стало. А двуногие кровопийцы? Они же ленивы настолько, что им угрожает смерть не от голода, а от лени. Нужно в паразитарий вдохнуть новую энергию. Вы загляните в экономику. Сейчас для большинства народов главной проблемой является не производство товаров и продуктов, а способы их потребления. Девяносто процентов населения в этих странах фактически оторваны от труда и от управления паразитарными процессами. Мы с вами построим новое социальное здание, мы воспитаем новых паразитариусов и новый стиль жизни. Я как-то рассказала об этом своей подружке Лаверне, она чуть в обморок не упала от счастья.

— Кто это?

— Вы не знаете, кто такая Лаверна? Господи! Да вы ничего не знаете! Лаверна — это богиня воров и обманщиков. Она же является и покровительницей прибыли, прибавочной стоимости, ускоренных процессов выжимания пота, крови, жизненных соков как из организма хозяев, так и из организма рабов и вольноотпущенников. В этом тысячелетии Лаверна закончила две академии и получила двадцать Нобелевских премий, разумеется, под вымышленными именами. Мы подключим к нашей исследовательской работе и Танталу с ее многочисленной родней, разумеется, и с папашей Танталом.

— Это тот, который за разглашение тайны богов был осужден на вечные муки голода и жажды?

— Именно. Я наглядеться не могу на Танталу. Она съедает в день сорок возов мяса, сто хлебов и выпивает сорок шесть амфор красного вина. Ей Рабле со своей убогой фантазией в подметки не годится. У нее практически все время уходит на еду. Кому, как не ей, поручить написание главы о неутоленности паразитарных состояний у рядового человека и ему подобных. Но о распределении сил потом. К вашим услугам будут мировые ученые, пророки, цари, римские и греческие герои, инженеры и ассенизаторы, дегустаторы и конкискадоры, Чингис-ханы и звездочеты, самураи и попрошайки, спортсмены и мародеры, Лопе де Веги и камнетесы, скрипачи и Наполеоны, жестянщики и погонщики мулов, поту- и посюсторонние силы — чего вам еще надо? Это куда больше, чем предлагает вам какой-нибудь несчастный полуумок Мигунов…