Лео вдруг стало очень жарко. Неужели мама все-таки собирается переехать обратно на виллу? Он посмотрел на Додо, у которой от волнения остался открытым рот. На мгновение он ощутил большую радость. У тети Китти им было хорошо. Но как-то это было неправильно. Да и папа теперь стал совершенно другим.

– Дорогие мои, я не буду больше держать вас в напряжении. Сегодня мы можем отпраздновать помолвку. Наша молодая студентка-медик собирается обручиться с господином Эрнстом фон Клипштайном.

– Понятно, – вздохнула Додо с глубоким разочарованием.

Лео тоже почувствовал, как рушится его прекрасная надежда. Тетя Тилли выйдет замуж за господина Клиппи. Ну и что? Кого это волнует? Во всяком случае, не его и Додо.

– Тилли! – воскликнула тетя Лиза. – Какой приятный сюрприз! А господин фон Клипштайн, о нет, дорогой Эрнст, могу я обращаться к вам на ты?

Гумберт вовремя появился с подносом, полным бокалов с шампанским, и теперь обходил стол, чтобы каждый мог взять бокал.

– Для вас безалкогольное, – шепнул он Лео и вскоре принес яблочный сидр в бокалах для шампанского.

– Фу, – проворчала Хенни. – Я хочу настоящего шампанского.

– Ты хочешь сейчас же поехать домой, верно? – пригрозила тетя Китти. Она совсем не радовалась помолвке, это было видно по ее лицу. Бабушка Гертруда заплакала вместе с тетей Эльвирой, мама улыбалась, папа, казалось, был в полном восторге, он поднял бокал и крикнул:

– Давайте выпьем за жениха и невесту! Божье благословение на счастливый брак и долгую жизнь!

– И много детишек, – пробормотала тетя Китти, но это прозвучало довольно зло.

После этого встал господин Клиппи и произнес речь о таких странных вещах, как «привязанность» и «разум», и о том, что они хотят поддерживать и помогать друг другу.

– Вы должны поцеловать друг друга! – громко крикнула Хенни.

Никто ее не слушал. Додо сказала, что это чепуха. Ведь господин Клиппи стал ее женихом, но не любовником. Целовать могут только любовники и мужья.

– А как же поцелуй при помолвке? – настаивала Хенни.

– Замолчи наконец, – велела тетя Китти. – В браке по расчету не целуются.

– Но они только обручились.

– Тем более.

– Фу! – разочарованно произнесла Хенни. – Если я когда-нибудь обручусь, я буду целоваться как сумасшедшая!

Вальтер смутился, потому что она смотрела на него так, словно собиралась с ним обручиться и страстно целоваться. Вальтер боялся этого ужасно. Лео тоже.

– Только не сверни рот, – усмехнулась Додо и передразнила Хенни, скорчив гримасу.

– Додо! – крикнула бабушка Алисия через стол. – Разве ты не знаешь, что эта уродливая гримаса на лице останется навсегда, если сейчас пробьют часы?

– Донг! – произнесла Хенни, подражая дедушкиным часам в красной гостиной, и искренне засмеялась над шуткой.

Сидеть за одним столом с девчонками было настоящим мучением. Наконец-то подали десерт – малиновый крем с шоколадной крошкой и сладкими взбитыми сливками. Брунни всегда добавляла в него немного ванили. Лео с удовольствием ел бы только сливки. Вальтер тихо застонал и заявил, что так наелся, что не сможет больше держать скрипку.

– Я пошутил, – добавил он, когда Лео в ужасе уставился на него.

После десерта взрослые еще немного посидели за столом, Гумберт подал мокко в маленьких чашечках, тетя Лиза и господин Винклер побежали наверх, потому что ребенка нужно было покормить.

– При чем здесь он? – удивлялась Додо.

– Я думаю, он боится оставаться здесь без жены, – предложил Вальтер.

– Она не его жена, – заметила Хенни.

Вальтер снова смутился, потому что она опять ему улыбнулась.

– Я… я подумал. Ведь у них же есть ребенок.

За столом господин Клиппи громко заявил, что наконец можно выбрать подходящего человека президентом страны. Гинденбург выдвинул свою кандидатуру.

– Гинденбург?! – воскликнула тетя Китти. – Он отправил на смерть тысячи бедных солдат, потому что не хотел заключать мир.

– Но нет, моя дорогая. – Господин Клиппи улыбался, вероятно, думая, что женщины ничего не понимают в войне. – Генерал-фельдмаршал фон Гинденбург, безусловно, привел бы наши войска к важным победам, если бы не потеря поддержки на родине. Социалисты нанесли немецкой армии подлый удар в спину.

– Это все чепуха! – громко воскликнула тетя Китти. – Кому нужна была война, когда все уже было потеряно? И вообще он слишком стар. Дряхлый старик в качестве рейхспрезидента – что ж, он подходит этой смешной республике.

Бабушка Алисия еще больше выпрямила спину и неодобрительно посмотрела на тетю Китти.

– Моя дорогая Катарина, немного больше самообладания. Подумай о детях. И пожалуйста, дорогой господин фон Клипштайн, мы не хотим обсуждать политику здесь, в семейном кругу.

– Извините, госпожа Мельцер.

Вальтер обрадовался, когда Лео потянул его за рукав. Бабушка кивнула ему, что означало, что они могут начинать. Им пришлось быстро бежать в кабинет за скрипкой и нотами. Гумберт и Юлиус еще утром отодвинули в красной гостиной фортепиано от стены. Потому что иначе стена поглотила бы звук.

Госпожа Гинзберг тоже встала, она собиралась перелистывать ноты для Лео. На самом деле это было лишним, потому что он уже давно выучил наизусть сонату Моцарта ми-минор для фортепиано и скрипки, а Вальтер все равно играл без нот. Но госпожа Гинзберг всегда говорила: «Береженого Бог бережет».

Когда они вошли в красную гостиную, там уже сидело много слушателей, только тетя Лиза и господин Винклер все еще были наверху с ребенком. Почему он кричал, ведь его кормили грудью?

К сожалению, ничего не поделаешь – пришлось играть, несмотря на крикуна. Это было неприятно. Вальтер начинал первым с красивой минорной мелодии, потом шла энергичная фраза в форте, и Лео сопровождал его партию игрой на фортепиано.

Госпожа Гинзберг ободряюще улыбнулась – все было хорошо. Они только начали, и как только погрузились в музыку, весь мир вокруг исчез. Были только звуки, ритмы, мелодии. Поначалу Моцарт Лео не очень нравился, потому что казался слишком легким. Но теперь он понял, что Моцарт – человек, танцующий на тонком канате над пропастью.

Над ними небо, под ними ад, а посередине они парят на крыльях Моцарта. Это было безумие. Но это была самая прекрасная вещь в мире.

Вальтер дважды сбился, но Лео продолжал играть свою партию, и Вальтер снова вошел в нее. Только госпожа Гинзберг заволновалась, он слышал ее учащенное дыхание, потому что она сидела близко к нему на стуле. Когда они закончили, раздались такие громкие аплодисменты, что они оба испугались.

– Браво! Браво! – кричал господин Клиппи.

– Просто чудесно! – вздохнула тетя Лиза, которая в какой-то момент тихонько вошла в комнату вместе с господином Винклером.

– Два маленьких Моцарта, – ласково произнесла тетя Эльвира.

Додо кричала «Гип-гип-ура!», и Хенни поддерживала ее, пока тетя Китти не приказала