— Правитель? — предположил Хэндс.

— Вряд ли, — ответил Мэй. — На «Испаньоле» смотрели в движении; он обогнал старух и пошагал дальше, а они не поклонились. Лишь подались к стене, уступая дорогу. И потом долго таращились вслед.

— Он вооружен? — Старший пилот увеличил изображение. — По виду не скажешь. Хотя кто знает, что под тряпьем укрыто… Похож на военного. Гвардия правителя.

— У правителя на доме нет ничего яркого, и ни одного пера, — возразил Сильвер. — Это иная служба. Хранитель Птиц, например. Или наоборот, пожиратель.

— Он один такой в городе? — спросил я. — Крупный и разодетый?

— Пока замечен один, — ответил Мэй.

— Дай-ка нам сплошной ряд, — попросил мистер Смоллет.

На экране пошло видео: старухи едва ковыляли на нетвердых ногах, франт в ярких одеждах стремительно нагонял. Летящий по воздуху зонд показывал всех троих с высоты, затем снизился — очевидно, по команде с «Испаньолы». Нашитые перья поблескивали, хотя света от домов было немного, а рассвет в городе едва занялся.

— Ну-ка… — Мистер Смоллет остановил видео и дал сильное увеличение; обмотанная красной тканью грудь франта заняла весь экран.

Стало видно: перья нашиты не абы как, а в виде RF-иероглифов.

— И что у него на брюхе значится? — спросил Том.

— «Все дороги ведут в Рим», — ответил Хэндс. — Джим, ты смыслишь в перьях. Погляди: они свежие или старые?

Я уткнулся в экран.

— У многих поврежден очин…

— Чего? — хором спросили Том и Мэй.

— Очин — нижняя часть стержня у пера. Он пустой внутри, белый. Видите? Эти расщеплены, здесь кончик отломан. Красивая часть пера называется опахалом. Ее верхняя часть жестче и плотней, но уже разлохматилась; нижняя — пуховая, изрядно облезшая. По виду, этим перьям не один год.

— «Все дороги ведут в Рим», — повторил Мэй, размышляя, — и парк со статуями у них именно в Риме. Там же лучемет и нелетающая тварь на крыше. Город заброшен не вчера, но и наш перьевик одежку носит не новую. Алекс, во что это складывается?

Капитан не ответил; тяжело осел в кресло, прикрыл глаза.

— Про крышу-то помолчал бы, — с досадой заметил Хэндс. — Крис отслеживает перьевика? Коли не сыщем Правителя, придется иметь дело с ним.

— Следят, — виновато сказал Мэй, наблюдая за капитаном, которому стало нехорошо после слов о нелетающей твари. — Перьевик вошел в дом и завалился спать.

— А глайдер нашли? — спросил Том. Он встал рядом с мистером Смоллетом и положил руку на его седую голову.

— Глайдер в центре города. Пустой.

— Дай взглянуть, — сказал Хэндс.

Мы увидели короткое видео: тускло освещенная изнутри машина стояла на перекрестке длинных прямых улиц. Рядом не было ни души, и белесо светились в предрассветных сумерках дома. Зонд облетел глайдер по кругу, нырнул сквозь мембрану в салон. Здесь были разложены три кресла — свидетельство мирной ночевки. На одном из сидений стояла аптечка и термос, на полу валялся ботинок. Дорогой, из тисненой кожи — с ноги мистера Трелони. Иной одежды не было видно. По крайней мере, пленников не раздели, как погибших парней с «Эльдорадо».

— Да, Крис, слушаю тебя, — откликнулся на вызов Мэй. Побледнев, обернулся к мистеру Смоллету: — Зонды в городе сдохли. Наш спутник тоже.

Капитан вскочил на ноги. И тут же на нас обрушилась осязаемая тьма — словно порыв ветра швырнул пепел умерших растений. От охватившей меня жути прошиб холодный пот.

— Защита! — крикнул мистер Смоллет, а сам сгреб в охапку Тома, на миг прижал к себе.

Лисовин переломился в поясе, повис у него на руках. Старший пилот с навигатором метнулись к снаряжению, а капитан подхватил один из приготовленных для Хэндса с Сильвером вещмешков и кинулся к выходу из салона. Отшвырнул с дороги замешкавшегося Сильвера и выбросил наружу вещмешок, а следом — безжизненного лисовина.

— Лови! — крикнул Хэндс, кидая два защитных костюма: один мне, другой Сильверу.

— Алекс, — Мэй бросил через салон костюм мистеру Смоллету.

Я вздохнуть не успел, как уже натянул прозрачную ткань.

Подскочивший капитан рванул меня за руку, думая тоже выкинуть вон из глайдера. Как бы не так. Отнять силы сквозь костюм он не сумел, а физически я не слабее его. Пожалуй, еще и покрепче — особенно после убивающих его разговоров о Чистильщиках.

— Одевайся! — рявкнул Мэй, и мистер Смоллет отступился от меня, мгновенно скользнул в защитный костюм.

Затем прижал кнопку связи:

— Крис, ответь мне. Поймешь, что здесь, и решишь. Если надо, уничтожишь все.

С беззвучным ревом в лицо метнулся черный вихрь, застлал глаза, оглушил, остановил дыхание и сердце. Я ухнулся в бездонную черноту, точно в смерть. На миг стало страшно. Юна-Вэл! Где ты, Юна? И больше уже не было ни мыслей, ни страха за нее.

Очнулся я в плену. Вокруг белесо тлели стены, тускло светился обширный потолок, в который я уперся взглядом, едва открыл глаза. Пахло сухим тростником, как на «Испаньоле». Пошарив рукой, я обнаружил толстые тростины, на которых лежал. Прислушался к своим ощущениям. Ничего не болит, но в голове туман, и зверски холодно. На мне ни защитного костюма, ни куртки, ни рубашки — одни штаны да ботинки. Станнер, разумеется, отняли. И на том спасибо, что догола не раздели. Почему? Я усиленно размышлял, словно это было самым важным. Быть может, враг всего лишь хотел оставить нас без связи? Кнопки-то у каждого над ключицей, вот с нас рубашки и поснимали… А где остальные? Я перевернулся на бок.

Слава богу, все здесь.

Жались друг к другу полуголые Хэндс и Сильвер, клубком свернулся закоченевший Мэй, вытянувшийся на тростнике мистер Смоллет то ли спал, то ли уже замерз насмерть. Я долго смотрел на его обтянутые кожей ребра и провалившийся живот, прежде чем убедился, что он дышит. Тогда я пополз к капитану. Ползти было трудно — мышцы ослабли, как после тяжкой болезни. Похрустывал жесткий тростник. Я бы, конечно, в первую очередь двинулся отогревать Юну-Вэл, но ее крепко обнимал старший пилот.

Добравшись до капитана, я коснулся его плеча. Ледяное.

— Мистер Смоллет, проснитесь.

Он не шевельнулся.

— Оставь, — тихо сказал «бывший навигатор». Оказывается, он не спал. — Ему и так хуже всех.

Я уселся на тростнике, прижавшись бедром к худому боку нашего капитана.

— Ребята, простите, — не открывая глаз, попросил мистер Смоллет. — Мне надо было послушать Криса…

— Алекс, хватит. — Дрожащий от холода Мэй попытался свернуться плотнее, уткнулся подбородком в подтянутые к груди колени. — Всем ясно, что тебя сюда вели. Что толку извиняться?

— Заткнитесь, — велел Хэндс. Поправился: — Мэй, заткнись. Все нужное сказано и выслушано.