Джейми вздохнул, он выглядел невероятно уставшим.

— Браун не знает, — сказал Йен тихо. — Он говорит… Говорит, что не имеет к этому отношения.

— Черта с два он не имеет к этому отношения, — бросила я, приступ ярости моментально затмил ужас. — Он был вместе с Ходжепилом, когда они явились сюда. Знал, что они хотят забрать виски. И он наверняка был с ними и до этого, когда они занимались другими вещами.

Джейми кивнул.

— Он утверждает, что пытался остановить их, когда они забирали тебя.

— Пытался, — коротко ответила я. — А потом пытался заставить их убить меня, чтобы ты не узнал, что он был среди них. А потом хотел, мать его, утопить меня собственными руками! Не думаю, что он потрудился рассказать тебе об этом.

— Нет, не рассказал. — Йен обменялся быстрым взглядом с Джейми, и я увидела меж ними какое-то безмолвное согласие. Меня вдруг осенило, что я, возможно, только что решила судьбу Лайонела Брауна. Если и так, я не чувствовала себя особенно виноватой.

— Что… Что вы собираетесь сделать с ним? — спросила я.

— Думаю, я повешу его, — ответил Джейми после секундной паузы. — Но у меня еще есть вопросы, на которые я хочу получить ответы. И мне нужно подумать о том, как все организовать. Но ты не тревожься об этом, саксоночка. Ты его больше не увидишь.

Сказав это, Джейми встал и потянулся, суставы захрустели. Потом он подвигал плечами, со вздохом приходя в себя, подал мне руку и поднял со стула.

— Иди в постель, саксоночка, я тоже сейчас поднимусь. Мне только нужно перекинуться парой слов с Йеном.

* * *

Горячие тосты с маслом, сидр и беседа мгновенно заставили меня почувствовать себя лучше. Однако я обнаружила, что ощущаю такую усталость, что едва могу подняться по лестнице. Я села на кровать, рассеянно покачиваясь и надеясь найти в себе силы, чтобы снять одежду. Это было за пару секунд до того, как я заметила Джейми, мнущегося в дверях.

— Эм?.. — промычала я слабо.

— Я не знал, хочешь ли ты, чтобы я остался с тобой на ночь, — сказал он неуверенно. — Если ты хочешь отдохнуть одна, то я лягу у Джозефа. Или, если так будет лучше, могу лечь здесь на полу.

— О, — отозвалась я безжизненно, пытаясь оценить эти варианты. — Нет. Останься. То есть спи со мной. — Со дна своего колодца усталости я сумела выдавить нечто похожее на улыбку. — По крайней мере согреешь постель.

Причудливое выражение пробежало по его лицу после этих слов, и я моргнула, не вполне уверенная, что мне не примерещилось. Но нет, я и правда его увидела: это было что-то между стыдом и нервической веселостью, при этом где-то в глубине глаз таилась героическая покорность, как если бы он решился взять на себя риск.

— Чем таким ты, ради всего святого, занимался? — спросила я, удивленная достаточно сильно, чтобы очнуться от дремы.

Стыд вышел на первый план, кончики его ушей покраснели, щеки залила краска, это было заметно даже в слабом свете ночника, который я поставила на стол.

— Я не собирался рассказывать тебе, — промямлил он, избегая моего взгляда. — Йен и Роджер поклялись молчать.

— О, они были немы как могилы, — заверила я его. Хотя этот факт, возможно, объяснял странный взгляд Роджера, время от времени появляющийся на его лице в последнее время. — Что происходит?

Он вздохнул, царапая пол кончиком ботинка.

— Ну. Что ж. Это все Чисква, понимаешь? Он просто хотел показать гостеприимность в первый раз, но потом, когда Йен сказал ему… Это вообще была не лучшая идея в тех обстоятельствах, просто… А когда мы пришли во второй раз, они снова были там, только другая пара, и когда я попросил их уйти, они сказали, что Чисква просил передать: так он выражает уважение моей клятве, потому что чего стоит клятва, если за нее не приходится платить? И будь я проклят, если знаю, имел ли он в виду именно это, или хотел, чтобы я сломался, и тогда он мог бы манипулировать мной, или решил, что так или иначе добьется от меня желанных ружей. А может, он просто решил посмеяться надо мной? Даже Йен сказал, что не может понять, в чем тут дело, и если он…

— Джейми, — сказала я, — о чем ты вообще говоришь?

Он бросил на меня взгляд исподлобья и снова отвел глаза.

— Ммм… о голых женщинах, — промямлил он и покраснел, сливаясь со своей новой фланелевой рубашкой.

Какие-то секунды я просто смотрела на него. В ушах у меня по-прежнему гудело, но со слухом вроде бы все было в порядке. Я ткнула в него пальцем, очень аккуратно, потому что кисти были все еще опухшими и синими.

— Ты, — сказала я очень четко, — сейчас же иди сюда, сядь, — я показала на место на кровати рядом с собой, — и расскажи мне по-человечески, что с тобой произошло.

Он послушался, и спустя пять минут я уже каталась по постели от смеха, постанывая от боли в сломанных ребрах, по щекам и ушам бежали слезы.

— Господи, господи, господи, — выдыхала я. — Я не могу, я правда больше не могу. Помоги мне сесть. — Я вытянула руку и вскрикнула от боли, когда его пальцы сомкнулись на моем истерзанном запястье, однако сумела подняться и сложилась пополам, крепче сжимая подушку у живота каждый раз, когда меня накрывал очередной приступ неконтролируемого смеха.

— Рад, что тебе это кажется забавным, саксоночка, — сказал Джейми очень сухо. Он уже избавился от своего замешательства, хотя щеки по-прежнему рдели. — Уверена, что это не истерика?

— Нет, совсем нет. — Я втянула носом воздух, вытирая глаза влажным льняным носовым платком, затем весело фыркнула. — Ох! Ой, боже, как больно.

Вздыхая, он налил в кружку воды из кувшина, стоящего на столе, и подал мне. Вода была холодная, но безвкусная и довольно застоявшаяся. Я подумала, что она, должно быть, стоит здесь с тех самых пор…

— Ладно, — сказала я, отдавая кружку и осторожно промакивая влагу с губ. — Я в порядке. — Я часто дышала, чувствуя, как сердце восстанавливает нормальный ритм. — Что ж. Теперь я по крайней мере знаю, почему ты возвращался от чероки в состоянии такого… такого… — Я почувствовала, как из груди снова поднимается смех, и согнулась, постанывая, пока гасила его. — О, Иисус твою Рузвельт Христос. А я‑то думала, что это мысли обо мне сводят тебя с ума от желания.

Джейми тихонько насмешливо фыркнул, поставил кружку, поднялся и откинул покрывало. Он посмотрел на