с рабочими в проходной и прорабами. Что вас там интересовало?

О т е ц. Как — что интересовало? Я ходил справиться, как там мой сын!

С у д ь я. И что вам говорили?

О т е ц (не сразу). Сын запретил мне приходить и домой, в его квартиру, и на стройку. Я смотрел на него издалека, а когда его не было, расспрашивал о нем у Славко, у того парня, который погиб. Он говорил мне, что нехорошо, мол, что мой сын не появляется на работе по нескольку дней. Я знаю, что у Драшко было тяжело на душе, вот я и просил Славко, чтобы он за ним приглядывал, помогал ему, если может…

С у д ь я. Еще кто-нибудь из работников проходной говорил вам, что обвиняемый не приходил на объект по нескольку дней?

О т е ц. Да, это правда… Я знаю это, знает и директор, Борски. Я ходил к нему, просил за сына, мне казалось, что у моего сына не все ладно со здоровьем.

С у д ь я. И что он вам ответил?

О т е ц. Директор сказал мне, что Драшко не хочет с ним разговаривать, что он вбил себе в голову, будто тот в чем-то перед ним виноват. А я только сейчас понял, в чем тут дело, когда этот вот молодой человек (показывает на Защитника) расспрашивал Даницу. Так что, товарищ судья, вы лучше меня не спрашивайте… Тяжело мне… Не знаю, что сказать… У меня было четверо детей… Остался один он… Не знаю.

С у д ь я. Что вы можете сказать о своих отношениях с невесткой?

О т е ц. Что сказать? Невестка и свекровь и в пословицах вечно ссорятся. Молодые — это молодые, и они хотят сами быть хозяевами в своем доме. Мы уже старые и, как говорится, думаем, что знаем больше. Вот вам и ссоры! (Помолчав, к Драшко.) Не дело это, сынок. На старости лет нас с матерью… Эх, эх, эх!..

С у д ь я. Значит, вы считаете, что молодые должны жить отдельно от родителей? Почему же вы тогда не оставили их в покое?

О т е ц. Почему?.. Я всего лишь курьер в банке, товарищ судья. Откуда мне знать, что правильно, а что нет? В детстве мой отец постоянно ворчал: «Нынешняя молодежь никуда не годится — обленились, стали злыми и бестолковыми!» Теперь мы сами говорим то же самое. Кто тут разберется?

С у д ь я. А невестка? Вы знаете, что у нас в стране есть закон, по которому вы имеете определенные права на своего сына?..

О т е ц. Так это не делается. У природы надо учиться. Когда-то у нас была утка — мы купили ее на базаре и берегли ради него. (Смотрит на Драшко.) Он был у нас самый маленький, еще ходил в гимназию. Придем мы с Драшко домой, а она: кря-кря-кря-кря — крякает. Мы к ней подойдем, а она неизвестно почему перестанет. Смотрит на нас и молчит. Красивая такая утка — с черным хохолком и красными ножками. Мы ее стараемся расшевелить, а она молчит. Тогда мы начинаем крякать: кря-кря, кря-кря. А она смотрит на нас и удивляется. Так мы с Драшко накрякаемся, а почтенная утка отвернется от нас, покажет нам хвост и заковыляет прочь… Вот вам и философия. Если тебя кто-то дразнит — повернись к нему спиной и уходи. Мы сами ушли, товарищ судья, мы сами… Никто нас не выгонял из дому, только…

С у д ь я. Что — только?

О т е ц (смотрит на Драшко). Видно, было поздно.

С у д ь я (задумчиво). Хм… Есть вопросы к свидетелю?

Встает Защитник.

Слово предоставляется защите.

З а щ и т н и к (Отцу). Простите, но мне кажется, у вас не все в порядке с зубами?

О т е ц. Зубы… Не до зубов сейчас, сынок. Были хорошие…

З а щ и т н и к. Где вы их лечили? По-видимому, это было недавно?

О т е ц. Да, полтора года назад. Я был у внука в Белграде, и он меня заставил. Внук со стороны сестры, военный врач.

З а щ и т н и к. Ах вот как. А я думал, что, может быть, это невестка вас устроила. Она ведь тоже зубной техник?

О т е ц. К ней я не хотел обращаться.

З а щ и т н и к. Она вам запретила?

О т е ц. Никто мне не запрещал. Я сам не хотел.

З а щ и т н и к. Почему?

О т е ц. Это мое дело. Да и она бросила работу, как только…

З а щ и т н и к. Я прошу прощения, но можете вы нам сказать, почему вы ненавидите своего сына?

О т е ц (не сразу). Смотри сюда, сынок. (Протягивает обе руки с растопыренными пальцами.) У меня, слава богу, десять пальцев. Прикажете отрубить один из них — каждый будет болеть одинаково. А сын-то у меня один! Как я могу ненавидеть своего сына?

З а щ и т н и к. Почему же вы тогда не помогли ему? Знаете ли вы, что вы главный виновник? Главная причина того, что ваш сын оказался здесь. Вы с первого дня возненавидели его жену, а тем самым вы ненавидели и своего сына. Почему вы ему не помогли?

О т е ц. Если бы мы покупали свой ум на базаре, то каждый выбрал бы себе подходящий… У меня один сын остался, и я берег его как зеницу ока… Тяжело мне было отдавать его этой…

З а щ и т н и к. Что ж, как видите, вы его не уберегли.

О т е ц. Ты, сынок, слишком молод, чтобы судить отцов. Сначала вырасти вот такого сына, а потом уж суди. Только что об этом говорить?! При чем тут невестки и свекрови? Давайте заканчивать, если еще есть что заканчивать.

З а щ и т н и к. Благодарю вас. У меня нет других вопросов к свидетелю.

С у д ь я. Слово предоставляется прокурору.

П р о к у р о р (сидя). У меня нет вопросов.

С у д ь я. Можете идти, папаша. Вы свободны. Пригласите свидетеля… инженера Борику Корду!

О т е ц  уходит, опустив голову. Б о р и к а  проходит мимо него и останавливается перед кафедрой для свидетелей.

Вы свидетель со стороны защиты.

Борика смотрит в сторону Защитника и пожимает плечами.

З а щ и т н и к. Да, да…

С у д ь я. Скажите нам, кто вы, где работаете, дату рождения и остальные личные данные.

Б о р и к а. Борика Корда, инженер-строитель, работаю в Управлении государственных железных дорог, в дирекции, в городе Скопле. Родилась в тысяча девятьсот тридцать втором году в городе Крань, Гореньский район, Словения.

С у д ь я. Обращаю ваше внимание на статью триста девяносто пятую, параграфы первый и второй Закона об уголовном судопроизводстве, согласно которым вы должны говорить правду и одну только правду. За ложные показания свидетель также несет уголовную ответственность.

Б о р и к а. Спасибо.

С у д ь я. Вы хорошо говорите по-македонски.

Б о р и к а. Я уже пять лет живу в Македонии.

С у д ь я (громче). Скажите нам, инженер Корда, как давно вы знаете обвиняемого?

Б о р и к а. Точную дату я вам не могу сказать. Мы знакомы где-то с первого курса университета в Любляне. Видимо, это было в тысяча девятьсот пятидесятом году, осенью, или в начале пятьдесят первого