– Деревья?

Полли была вовсе не в городе – она стояла посреди густого леса: повсюду, куда ни кинь взгляд, в вышину уходили стволы старых разлапистых сосен. Сосны скрипели на морозе, ветер шевелил хвоей, подчас стряхивая с увитых иголками ветвей снег. Полли поймала себя на мысли, что попала будто бы в самый настоящий лес из детских сказок, в который злая мачеха уводит несчастную падчерицу, чтобы та замерзла насмерть или стала ужином для кровожадных зверей. И она вдруг почувствовала себя такой маленькой заблудившейся девочкой. Ей стало страшно.

– Как?.. Как такое возможно?!

Среди деревьев проглядывали чуть покосившиеся фонарные столбы. У основания сосны неподалеку под шапкой из снега стоял ржавый гидрант.

Полли пошатнулась. Она ничего не понимала. Сознание вытворяло с ней какие-то странные, безумные шутки.

– Как я здесь оказалась?

Она попыталась вспомнить, и не смогла. Воспоминания в голове походили на рваные лоскуты.

– Я была… в банке… и…

Полли повернула голову. Банк находился на своем месте – проглядывал вдалеке, из-за деревьев. Черное здание, обычно вызывавшее озноб и пробуждавшее ворох мрачных мыслей одним своим видом, выглядело старым, хотя правильнее будет сказать, древним, а еще – заброшенным. Колонны у входа заросли колючим кустарником, часы стояли, одна створка двери лежала на земле.

– Я ведь была там минуту назад! Дралась со снеговиками, автоматонами и… с той женщиной… как же ее звали?

Полли напрягла память. Имя вертелось на языке, но она никак не могла его вспомнить. Зато ей вспомнилось кое-что другое: горящие глаза, торчащие из капюшона рога и…

– Крампус!

Окружавший Полли лес будто содрогнулся, когда она произнесла это имя. Откуда-то издалека донесся тоскливый волчий вой.

Полли помнила то, что было с ней до того, как она попала в мешок урывками. Но это ведь происходило… только что?

Казалось, за то время, что Полли провела в мешке Крампуса, прошли годы… десятилетия…

«И что бы на это сказал Уильям из книжной лавки «Переплет»? – подумала она, поглядев на свое «транспортное средство». – Этот мешок… волшебный?»

Ответа у Полли не было. Она лишь пожалела о том, что так и не прочла полностью ту книгу.

На снегу возле мешка лежали подарки – коробки в красной и зеленой оберточной бумаге и с ленточками. Они были разбросаны тут и там, часть из них цепочкой тянулась под деревья.

«Они высыпались из мешка, когда он меня тащил, и…»

Вот только след из подарков вел вовсе не в сторону банка, куда, если мыслить логически, должен был, а вглубь леса.

«Может быть, там, куда ведет след, будут ответы?»

Крепко сжав рукоятку «москита», Полли пошла вдоль цепочки из коробок.

Снег с каждым шагом предательски хрустел под ногами. Она вслушивалась в лес, озиралась по сторонам, но ее не отпускало чувство, что она здесь совершенно одна.

Следуя от коробки к коробке, она пробиралась все глубже в чащу. Лес словно спал, и тревожить его покой ей совсем не хотелось. Всякий раз, как где-то раздавался какой-то звук, Полли вздрагивала, но это был всего лишь ветер, срывающий с ветвей шишки.

В какой-то момент она вдруг поняла, что подарков больше нет. Праздничные коробки привели ее к ржавому почтовому ящику на витом столбике. Дверца ящика была приоткрыта, и за ней проглядывал конверт.

– Письмо?

Не сводя дула пистолета с почтового ящика, Полли подошла и остановилась, пытаясь понять, что делать.

«Достать письмо? А если ящик – это на самом деле никакой не ящик, и, стоит мне протянуть руку, как он вцепится в нее?»

Полли заставила себя успокоиться и не дурить: «Не будь трусихой! Просто достань письмо!»

Она осторожно вытянула руку и тут же ее отдернула.

Ящик, как и следовало ожидать, никак не отреагировал. Со второй попытки Полли все же извлекла конверт, но на всякий случай отошла от ящика на пару шагов.

Развернув письмо, она поморщилась, сразу же узнав кривой почерк Партриджа.

В холодном свете низко нависающего месяца Полли прочитала:

«Вы подтвердили, что я всегда был прав на ваш счет, мисс Полли: вы – абсолютное разочарование. Вы самоуверенны, недальновидны и глупы. Вы не годитесь быть той, кем себя мнили. И никогда не годились! Вы напялили шкуру Зубной Феи, но я-то знаю, кто сидит внутри. Слабая и трусливая девчонка. Которая причиняла боль и несла страдания, чтобы заглушить собственную пожирающую изнутри горечь.

Я понимал, к чему все идет, – все последние дни. Я хорошо вас знаю, мисс Полли. Вы сломались, хоть и пытались делать вид, что это не так. Но меня не проведешь – я все вижу. С того момента, как этот доктор и его мальчишка вычеркнули вас из своей жизни, вы делали все, чтобы покончить с собой. Но вам никак не удавалось – вы были слишком трусливы для этого, так еще и мы с Бэббитом держали вас из последних сил, но даже мы не способны вечно защищать вас от себя самой.

Все признаки были на лицо. Вы стали замкнутой и молчаливой. Эти ваши взгляды, направленные в пустоту, проросший в вас фатализм, обреченность в словах и безразличие в поступках. Вы пытались скрывать от нас свои мысли и чувства, но слезы во сне не спрячешь. А потом вы перестали плакать.

Я понял, что вы задумали, как только сказали, что отправляетесь за подарками для них в Старый центр. Близость Нового года, когда людские счастье и радость окружают со всех сторон, сорвала все струпья, подточила последнюю нить.

Я не буду отговаривать вас. Если хотите мое мнение, ваше решение – не худшее из всех, что вы принимали. Но знайте, что своим поступком вы разобьете сердце бедолаге Бэббиту.

Это история о несчастных случаях, которые не были несчастными случаями, и о самоубийцах, которые не были самоубийцами. Или же это история про единственную настоящую самоубийцу?

Лучшее завершение, не так ли?

Вы даже не удивились, что я так легко поверил вашей лжи.

Вы знали, что я ни за что не позволю вам вступать в игру этой сумасшедшей, и поэтому солгали. В то время, как должны были искать тварь, поселившуюся в канале, вы осознанно поддались на уловку. Стали разгадывать загадки…

Что ж, раз вам так нравятся загадки, вот вам еще одна, последняя: Письмо с презрением, холодное сердце, горсть зубов, дым гордеца и черный дом – что их объединяет?

Прощайте, мисс Полли.

Прощайте, Зубная Фея.